Запретное искушение
Шрифт:
— Так, так, так. Похоже, я не такой идиот, каким меня считает мой брат.
17
МАКС
Я потерялся в Саше. Неважно, сколько раз я говорю себе, что это в последний раз, неважно, как сильно я пытаюсь держаться подальше, это кажется невозможным. Это похоже на битву, в которую я вступаю снова и снова, и мне кажется, что я забываю почему.
Каждый день, когда я наблюдал за тем, как мой брат разговаривает
Я ему не доверяю. Теперь я знаю, что он хочет вернуть наследство, которого лишился, и я не уверен, что на этом все закончится. Я не хочу давать ему что-то еще, что он мог бы использовать против меня, чтобы знать, как сильно мне было бы больно потерять Сашу или если бы с ней что-то случилось. Я не хочу, чтобы он знал, что мне дорого больше всего. И все же, несмотря на все мои усилия, на все дни, когда я заставлял себя держаться подальше от Саши, прикусывать язык, притворяться, что расстояние между нами не разрывает меня на части, кажется, что он все равно это понял.
Я слышу его голос, приближающийся к нам, и понимаю, что игра окончена и я проиграл. Саша прижимается ко мне, ее руки очень неподвижны под моими. Все мое тело словно пульсирует от потребности, желание пронизывает меня с такой силой, что трудно отстраниться.
— Макс? — Она выдыхает мое имя, ее губы все еще на расстоянии доли от моих, и мне требуется вся моя сила, чтобы оторваться от нее и повернуться к моему брату.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, Арт. — Я слышу низкие, опасные нотки в своем голосе и пытаюсь сохранить хрупкий контроль над собой, не подойти к столу и не ударить моего брата кулаком по лицу. Я редко испытываю такой гнев, но в этот момент мне все равно, что у него пойдет кровь. Мне небезразлично, что он сейчас пришел и разрушил мою жизнь так же основательно, как и тогда, когда уходил из нее, и я хочу, чтобы он ушел.
— Макс! — Рука Саши касается моей руки, ее пальцы обхватывают ее, но я отстраняюсь. Я чувствую, как целая жизнь подавленных эмоций и желаний пульсирует прямо под поверхностью моей кожи, и я в одном мгновении от того, чтобы оборвалась последняя нить.
— Зайди внутрь, Саша.
— Но…
— Иди внутрь! — Я резко поворачиваюсь к ней, стиснув зубы, выдавливая слова между ними. — Сейчас же!
Она отшатывается с выражением ошеломленной боли на лице, но разворачивается на каблуках, пробегая мимо Арта обратно в дом, оставляя нас двоих лицом друг к другу в тускло освещенной темноте.
— Я не знаю, в какую игру ты здесь играешь. — Я делаю шаг к нему, кулаки сжаты, мой голос звучит очень тихо. — Но теперь это прекратилось, Арт. Саша не для тебя. Хотел бы я сказать, что не знаю, почему ты решил поиграть с ней, но я знаю. И я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать за этим.
Арт ухмыляется мне в темноте.
— Ты знаешь, брат, у тебя здесь так много всего. Наследство, которое можно получить, власть, на которую можно претендовать, богатство, которым можно пользоваться по своему усмотрению, красивая женщина, которая хочет тебя. И все же ты ведешь себя так, как будто тебе абсолютно
— Почему это, черт возьми, имеет значение? — Я подкрадываюсь к нему ближе, выговаривая каждое слово. — Почему тебя волнует, хочу я ее или нет, вместе мы или нет? Я ничего не значил для тебя большую часть двух гребаных десятилетий, Арт, так почему же сейчас?
Арт небрежно приподнимает одно плечо, ухмылка все еще не сошла с его губ.
— Может быть, я просто хочу вернуться домой, брат.
— Ну, ты, блядь, здесь, не так ли?
— Очень грязный рот для священника, который так сильно хочет цепляться за прошлое. — Арт отступает назад, прислоняясь к стене позади него. — Она заслуживает лучшего, чем ты.
— Ты ничего о ней не знаешь.
— Я знаю достаточно. — Он пожимает плечами. — Она очень красива. Очень невинна. Ты не должен лгать тем, кого любишь, Макс… ей ... или мне.
— Я тебе не лгал. — Я свирепо смотрю на него. — Мы с Сашей не вместе.
Арт ухмыляется.
— Это выглядело очень ... гармонично для меня. Я трахал множество женщин, Макс, но будь я проклят, если хоть одна из них хотела меня так явно, так сильно. Не из-за славы, денег или связей, а из чистого, первобытного вожделения. — Легкая дрожь пробегает по его телу. — Если ты действительно думаешь, что не лжешь мне, брат, то я могу заверить тебя, что ты лжешь самому себе.
— Отвали. — Я пытаюсь протиснуться мимо него, чтобы вернуться внутрь, но Арт хватает меня за руку, сжимая ее с удивительной силой.
— У тебя не может быть всего! Ты не можешь выбросить все это, а затем говорить другим, что им не разрешается даже собирать твои объедки, Максимилиан. Помни это.
— Убери от меня свои гребаные руки. — Я выворачиваюсь, вырываясь из его рук. — Ты остаешься здесь по моей милости, Арт. Можешь возвращаться в Милан, если тебе так неприятно наблюдать за моим выбором. Но держись, блядь, подальше от Саши.
Тогда я отстраняюсь, возвращаюсь в дом и оставляю его там, чувствуя, что мой мир выходит из-под контроля, и нет никакой возможности остановить это.
***
Как будто он, блядь, может чувствовать, что сегодня последняя ночь, когда я хочу разговаривать, я едва уединился в кабинете, как раздается звонок от Виктора. Я стискиваю зубы, сопротивляясь желанию нажать на кнопку вызова, опускаюсь в глубокое кожаное кресло за письменным столом, беру в руки планшет и принимаю видеочат.
Экран заполняет кабинет Виктора, и я мельком вижу Луку, сидящего по другую сторону экрана, его лицо такое серьезное, что по мне пробегает волна неуверенности.
— Как дела, Макс? — Голос Виктора звучит так же серьезно. Я пытаюсь отвлечь свои мысли от Саши, Арта и конфликта, произошедшего несколько минут назад, чтобы сосредоточиться на любой проблеме, которая вот-вот возникнет.
— Бывало и лучше, — осторожно говорю я. — Ты просто позвонил, чтобы проверить, или ты что-то нашел?
— О, мы кое-что нашли, — мрачно говорит Лука, и Виктор бросает на него взгляд, от которого у меня в животе начинает формироваться ледяной комок.