Запретный город
Шрифт:
— Выкладывай. Все, что знаешь.
— Я — хорошая супруга и от мужа своего ничего не скрываю.
Груди Уабет Чистой ничто не прикрывало: кроме набедренной повязки из грубого льна, на ней ничего не было. Да и та вдруг развязалась и поползла вниз, пока не спала с ног. Так что пространство между женщиной, которую вознес в воздух ее молодой муж, и им самим заполнило ничем не сдерживаемое приятное тепло, излучаемое хрупким девичьим телом.
Панеб пытался совладать с собой, но девушка была столь прекрасна в эту самую минуту…
А Уабет, почувствовав, что мужа охватило желание, обвила ногами его поясницу. И жадно предалась доселе незнаемой и мощной радости. Наконец-то она стала ему настоящей женой.
Мощные удары в дверь разбудили Уабет. Все еще погруженная в приятные переживания, подаренные супружеским ложем, молодая женщина накинула на себя первое попавшееся одеяние и пошла открывать.
На пороге стояли трое: Гау Точный, Унеш Шакал и Паи Доброхлеб. Лица — непроницаемые.
— Нам Панеба, — сухо сказал Гау.
— Чего вы от него хотите?
— Приказ начальника артели. Срочный.
Панеб был уже на ногах. Он успел позабыть про любовные игры и теперь выжидающе уставился на мужчин.
— Да мы это, — заверил его Гау. Его большое, но слегка расплывшееся тело заканчивалось суровой и к тому же нескладной физиономией, которую, как назло, украшал слишком длинный нос.
— И куда мы?
— Сам увидишь.
— А если не пойду?
— Оставишь Место Истины. Для всякого пожелавшего уйти врата распахнуты настежь.
Панеб надеялся, что хоть Паи Доброхлеб глянет на него дружелюбно, но вид у того был таким же неприступным, как и у двоих его товарищей.
— Ладно, идем. Только учтите: если что, буду защищаться.
Гау Точный пошел первым, а Унеш Шакал и Паи Доброхлеб встали по бокам Панеба, Шли обычным шагом, не торопясь, но размеренно. И пришли к святилищу, в котором проходили собрания правой артели.
На пороге стоял плотник Диди.
— Твое имя?
— Панеб Жар.
— Желаешь ли познать таинства судостроительной верфи?
«Верфь»… Нефер уже прошел через это! И — Панеб уже знал это — «верфью» называли место сбора членов братства.
— Желаю.
— Верфь, [13] — уточнил Диди, — есть в действительности мастерская, в которой рождаются плотники, ваятели, рисовальщики и произведения, приносимые ими в мир. Судно общины в этой верфи словно бы разобрано на отдельные части. А мастеровые Места Истины собирают их воедино. Гляди, Панеб: если ты — особь, неспособная на связь с другими, ты не познаешь здесь ничего иного, кроме разочарований. Не отступишься ли ты?
13
По-древнеегипетски: ухер.
— Я упорствую.
Лили с тремя рисовальщиками ввели Панеба в помещение для очищений, и там Гау Точный измерил его тело шнуром.
— Бог творил мир числами и сотворил его соразмерным, — пояснил Гау. — И это явлено в нас: соотношения между нашими мерами гармоничны.
Паи Доброхлеб побудил Панеба преклонить колени и обратил его лицом к каменному кубу. Ладони Панеба, возложенные на камень, были омыты водой очищения, изливаемой из сосуда в виде знака анх, что значит «жизнь». Этот сосуд держал Унеш Шакал.
Когда Панеб поднялся, Паи Доброхлеб нанес на его ладони умащение, а затем начертал на внутренней стороне каждой изображение глаза.
— Теперь твои руки готовы творить, око сделало их зрячими.
Угол помещения был занят небольшим бассейном, заполненным водой. Унеш Шакал разоблачил Панеба и велел ему окунуться.
— Только вода смоет сковывающие тебя путы, — сказал он. — Она очистит тебя подобно тому, как очищает она неустанно силы творящие. И сделает она тебя восприимчивым к мощи истока, к силе первоначальной, а без этой силы наши сердца и наши руки остаются косными и недвижными.
Ощущения Панеба были странными. Он-то думал, что вода как вода, но она обволакивала его тело наподобие защитного одеяния и оставляла ощущение легкости, приятной и в то же время тревожной.
Но надо было вылезать из купальни. Трое рисовальщиков подтолкнули его к порогу святилища собраний.
С одной стороны врат стоял начальник ваятелей Усерхат Лев, с другой — художник Шед Избавитель. Первый был в маске сокола, второй — в маске ибиса. Сокол Хор держал перо Маат, ибис Тот — знак жизни.
Из полумрака вышел начальник артели. Он повесил на шею Жара украшение, к которому было прикреплено изображение сердца.
С верхушки и из основания знаков, которые были в руках у Хора и Тота, исходило свечение.
Когда оно коснулось тела Панеба, он ощутил укол, но больно не было. Словно бы зажглось приятное пламя, просачивающееся внутрь тела подобно солнечному лучу после прохладной ночи.
Свет факелов озарил помещение. Панеб увидел, что здесь собрались все мастеровые артели, в том числе и Нефер.
Начальник артели воссел на свое место.
— Братство наше есть барка, назначение коей — странствие по водам небесным. Ты был призван на эту барку, и тебе было дано видеть свет в святилище сем; да будет дана тебе сила, дабы сумел ты ухватиться за канат на носу ночной барки и за канат на корме дневной барки, и да будет дарован тебе свет на небесах, творящая мощь на земле и праведность гласа в царстве мира иного.
Панеб напряженно глядел, как Нефер Молчун, Каза Тягло и Диди Щедрый медленно собирали воедино различные деревянные детали, пока у них не получилась маленькая барка с небольшим святилищем на палубе.