Запретный король волков
Шрифт:
Нет.
Медведь.
Должно быть, он обнаружил двух мертвых волчиц. Нам нужно убираться отсюда. Элиза вся в крови, и он придет на ее запах и прикончит нас обеих. Я много раз сражалась с медведем со своей стаей, но никогда в одиночку. Волков-одиночек медведь раздирал.
«Лиза», – я толкнула ее волчьей мордой, в спешке сократив ее имя.
Когда ее голова безвольно упала набок, я заскулила.
«Нет».
Плотно прижавшись носом к ее шее, я чуть не заплакала от облегчения, когда почувствовала сильный пульс. Она не приходила в сознание, что нехорошо, но она жива.
Мне придется принять человеческий облик и без остановок нести ее до Горы Смерти. Она стала моей семьей. Стаей. Сайрус наверняка посоветовал бы мне оставить ее здесь, но я не могла сделать этого сейчас. Я привязалась к этой волчице и не позволю ей умереть.
Черт возьми, Зара.
Я как раз собиралась с мыслями, когда услышала тяжелую поступь позади себя.
Нет. Нет. Нет. Нет.
Я опоздала.
Развернувшись, я столкнулась с черным медведем. Единственным спасением было то, что он был меньше, молодой самец, который все еще был почти вдвое больше меня, но совсем не походил на взрослых самцов, которые были вчетверо больше моей волчицы.
Каждый инстинкт внутри меня побуждал меня бежать, но потом я вспомнила, как Элиза стояла надо мной, когда я приходила в себя от того, чем они нас накачали. Она защитила меня, когда Иванна пыталась вывести меня из игры. Она была верна, и я не собираюсь терять свою честь, оставляя товарища по стае. Я лучше умру здесь, защищая ее тело, чем убегу обратно на Гору Смерти трусихой и предательницей стаи.
Когда медведь встал на задние лапы и зарычал, я приняла атакующую стойку и издала глубокий рык. Я видела пятна крови на его пасти, свидетельствующие о том, что он уже вгрызся в наши предыдущие жертвы, но, очевидно, не насытился. Мне нужно было дать ему понять, что если он не отвяжется, то ему несдобровать. Тогда, возможно, я смогу заставить его убежать.
Он начал атаковать; вместо того чтобы придумать какой-нибудь крутой план, я бросилась в бой всей своей жизни, повинуясь инстинкту.
Он был крупнее и медленнее. Когда он накинулся на меня, я подпрыгнула в воздух, планируя опуститься на него сверху.
К сожалению, он оказался умнее. Протянув свою гигантскую лапу, он отбил меня в воздухе, как мяч.
Мои ребра хрустнули в полете от удара его лапы. Я приготовилась к удару, и когда мое тело врезалось в твердую землю, я взвыла от боли. Мои и без того сломанные ребра при ударе снова охватила агония. От новой волны боли у меня перехватило дыхание, но я быстро поднялась. Я ожидала, что зверь снова набросится на меня, но, к моему ужасу, он направлялся к окровавленной и бессознательной Элизе.
Вскочив с того места падения, я бросилась за зверем, прежде чем он успел добраться до Элизы, которая просто лежала, обмякшая и беспомощная. Я прыгнула медведю на спину, вцепившись ему в шею сбоку. В ту секунду, когда я хорошенько вгрызлась, он выпрямился, стряхивая меня. Я упала, снова приземлившись на сломанные ребра, и чуть не потеряла сознание от обжигающей горячей волны агонии. Мне пришлось напомнить себе, что боль временная, и просто забыть о ней. Сейчас ничто не имело большего значения, чем остаться в живых. Медведь понял, что я являюсь самой большой угрозой в округе, и торжественно атаковал меня в лоб. Этот маленький ублюдок вывел меня из себя, и я совершенно обезумела. Я всегда знала, что умру в бою. Или надеялась, что умру. Это была величайшая честь. И умереть, разрывая эту занозу в заднице, защищая новую подругу и товарища по стае, было для меня прекрасным способом уйти.
Я набросилась на него, как бешеный зверь, вгрызаясь в плоть и выдирая клоки его шерсти, но его челюсти сомкнулись вокруг моей ноги и впились в нее зубами.
Вопль страдания вырвался из моего горла, но я не сдавалась, убедившись, что у этого труса останутся шрамы на всю жизнь, прежде чем я умру. Когда я сжала его заднюю лапу и услышала приятный хруст кости, он сразу отпустил меня и, прихрамывая, попятился назад.
Я подняла свою поврежденную заднюю лапу в воздух, чтобы не давить на нее, и уставилась на него сверху вниз. Он делал то же самое, удерживаясь на здоровых лапах, а ту, которую я покалечила, прижимал к животу.
Мы устроили эпическое зрелище.
Я могу заниматься этим весь день. Я буду драться с тобой насмерть, кусок дерьма, и заберу твое глазное яблоко по пути в ад.
Инстинктивно я зарычала и бросилась на него, отталкиваясь здоровой задней лапой, а он развернулся и убежал.
На меня нахлынуло облегчение, когда я смотрела, как он удаляется, но я продолжала стойко держаться, наблюдая, как он превращается в маленькую точку на горизонте. Солнце уже взошло, и нам нужно было убираться отсюда, пока не появились новые хищники.
Позади меня раздался стон, и я подскочила к Элизе. Она была в сознании, но когда я прижалась к ней мордой, то почувствовала жар сквозь ее шерсть.
Инфекция.
Кровотечение остановилось благодаря ее регенеративным способностям, но ей нужны еда и отдых, чтобы бороться с заражением.
Я знала, что должна сделать.
Вынужденное обращение со сломанными костями могло привести к необратимой травме. Всегда следует подождать, пока кости срастутся, но у меня не было на это времени. Элиза погибнет, не добравшись до Горы Смерти, и я вместе с ней. Это была самая сильная боль в моей жизни.
Я жалела, что у меня не хватило сил убить медведя, потому что это дало бы нам пропитание, но я была рада, что отпугнула его. Скуля и подвывая от жгучей боли во всем теле, я наконец встала на одну ногу, голая, как в тот день, когда родилась. Я была слишком напугана, чтобы пока наступать на другую ногу. Я давно забыла о нашей одежде на месте первой драки, и мне предстояло смириться с тем фактом, что мне придется более двенадцати часов возвращаться на Гору Смерти обнаженной. Нагота не имела большого значения среди волков: грудь здесь, мелькание задницы там. Мы все регулярно меняли форму туда-сюда, но войти в толпу одетых людей, будучи полностью обнаженной…
Я покачала головой, не заботясь о чем-то столь тривиальном. Потянувшись вниз, чтобы обмотать стебли водяных луковиц вокруг своей шеи, я подскочила к Элизе и взвалила ее себе на плечи, словно добычу, все еще не опираясь на сломанную ногу.
«Нет, – слабо произнесла она у меня в голове. – Оставь меня и спасайся сама».
«Ни за что, во имя Гадеса», – сказала я ей и поморщилась от, мягко говоря, дискомфорта, который ее вес причинял моим заживающим сломанным ребрам.