Запретный мир
Шрифт:
Глупо обманывать себя: насильно присоединенные союзники, почти сородичи, в близком будущем неотличимые от людей Земли, ненавидят присоединителей. И в первую очередь ненавидят Растака. Пусть в скоротечных войнах с ними удалось избежать большой крови – это не более чем еще один повод для ненависти. Наверное, истребленные на три четверти, вроде Беркутов, они стали бы послушней. Но откуда тогда взять воинов не только для новых завоеваний, но и для обороны?
В эти дни соплеменники почти не видели вождя. Выселив двух жен с детьми в один из соседних пустующих домов, оставив при себе для ведения хозяйства новую жену из племени Лося (неизбежный залог союза), Растак редко выходил из своего дома, допуская к себе лишь избранных, но и тех было немного. Риар увел небольшой отряд беречь границы на юге, где владения союза охватывали гигантской дугой долины непокорных племен. Однорукий Арпат, сделанный старейшиной за боевой опыт и безграничную веру в вождя, нес со своими сторожевую службу у Выдр и Лососей. От Вит-Юна как от советника толку было немного, а от Ер-Нана тем более. Оставался едва ковыляющий Хуккан с воспалившимися ранами, двое-трое молодых толковых воинов, на которых Растак положил глаз как на возможных помощников в будущем, да еще союзные вожди, ежедневно надоедающие просьбами отпустить их вместе с уцелевшими в походе воинами по домам хотя бы до весны.
Вождей можно и отпустить. Их воинов – нет, разве что раненых и лишь на необходимое время. Пусть Лососи и Выдры охраняют границы племен Беркута и Лося далеко на юге, пусть воины полуденных племен будут заняты на севере, и пусть те и другие находятся под неусыпным присмотром доверенных людей. Поверишь тому же Пуне – долго ждать мятежа не придется. Засыпанную Дверь можно и раскопать…
Мысль глупца скачет, как ошалевшая весенняя белка, – думы вождя могут течь медленно, но укладываются в единый узор, подобный сложным линиям на берестяных картах, которые столь искусно рисовал пропавший Юр-Рик… Хорошо, кстати, если он только убит, – а если взят Волками живым вместе с женой-колдуньей? Рабом его, конечно, не сделают, и выкупа, сколь бы ни был он велик, не примут. Что бы сделал ты, вождь, на месте Ур-Гара и Мяги, заполучив такого пленника? Позволил бы ему жить? Теперь, после сговора кудесников из разных миров, – ни в коем случае. Но убил бы не сразу, велел бы нарезать ремней из его кожи, заставил бы заплатить за желанную смерть подробнейшим рассказом обо всем, что видел, что слышал у Растака, что замышляет преступный вождь.
Потерян не только Юр-Рик – потеряна и его колдунья-жена. Тут даже трудно сразу понять, следует ли сожалеть о потере. Конечно, она находит чужие Двери куда лучше Ер-Нана – зато невозможно забыть, чья она внучка! Вроде вела себя тихо, но… без нее спокойнее дышится. А главное, рано или поздно неизбежно настанет день, когда вождю уже не понадобятся никакие искатели Дверей, потому что никаких Дверей не останется!
Ни одной. Даже единственная Дверь в соседний мир – смертельная угроза, опасный нарыв, который следует выжечь, чтобы он не отравил все тело. Людей одного языка можно собрать воедино лишь тогда, когда у них не останется иного выхода.
Так будет. И если вождь хоть на миг усомнится в этом, ему не следует оставаться вождем.
Что ж… неудача отбросила назад, но и только. Предстоит нелегкий год, но только малодушный усомнится в победе. Если Ур-Гар, Туул и Хап воображают, что потерявший половину войска Растак будет озабочен лишь обороной завоеванного, они глупцы. Он будет нападать, разить без промаха, бить соседей поодиночке, и он не повторит своих ошибок! Он пополнит войско. Отныне в племенах союза нет пахарей, охотников, углежогов – все воины! Сопливым мальчишкам пора взрослеть, а белобородым старикам время вспомнить молодость. В несокрушимой стене боевого строя слабые телом и духом станут сильнее лучших бойцов. Пригодятся хромые, однорукие и горбатые. Медеплавильщики и кузнецы, дивные мастера во главе с неоценимым Свагги – и те пойдут на войну. Громоздкий союз западных племен развалится, когда его растреплют по частям.
Потерян Юр-Рик, но остался Вит-Юн. Он один стоит десятерых в бою – и всей сотни, если взять в расчет страх врагов перед несокрушимым воином. Он стоит двух сотен, если присовокупить сюда же воодушевление своих, идущих в битву в одном строю с ним!
И еще… Если вождь считает, что ему еще рано задумываться о преемнике, то когда-нибудь станет слишком поздно. Нет, никто ни в коем случае не оспорит право соплеменников самим назвать имя нового вождя, так заведено от предков, – но лишь глупец не поможет им сделать правильный выбор. Взгляд того, кому боги не послали сыновей, не будет замутнен отцовской любовью. Поистине самой Землей-Матерью была внушена мысль породниться с Вит-Юном через вдовую сестру!
Сам Вит-Юн – вождь? Нет, ни в коем случае. Тем более что он чужак. Пусть остается верным оружием в умелых руках. Но если Хара родит ему сына… то очень возможно, что она родит будущего вождя племени Земли и всех племен одного языка, населяющих как горный пояс, так и леса за его пределами. По крови он будет наполовину не такой, как все, – именно поэтому его примут легче, чем своего или чужака. Когда племянник подрастет, все эти земли, все эти вечно грызущиеся друг с другом народцы должны давно находиться в одних крепких руках!
Но предстоящий год будет трудным…
И жаль, жаль Юр-Рика! Жаль легенды о неуязвимости сказочных воинов из Запретного мира!
Безответный дымок над Змеиной горой стал, кажется, еще гуще. Словно в ответ, за спиной вождя из очага взлетело облачко пепла – неумеха-жена раздувала угли, собираясь варить обед. Растак поморщился. Следовало бы рявкнуть, нагнать страху – не хотелось отворачиваться от оконца. Тем более что по улице, по оттепельной снежной слякоти к дому вождя рысцой торопился Гал, воин из отряда Риара. Новости с юга?
Гонец не стал топтаться и скрестись у двери – откинув занавеску из медвежьей шкуры, влетел без промедления, как полагается тому, кто несет важную весть. Раскраснелся, глаза выпучены, с бороды капает… Как видно, всю дорогу бежал без отдыха.
– Можешь сесть, – разрешил Растак. – Говори.
Вторжение? Мятеж?
Не похоже.
Гал разевал рот, отплевывался, махал руками. Говорить он не мог. Пришлось приказать жене поднести ему пива – вылив полный кувшин пополам в пасть и на себя, гонец обрел дар голоса.
– Риар шлет тебе привет и почтение, вождь. Послал сказать: вчера мы схватили лазутчика Волков… еще живого. Пришлось ткнуть его копьем, чтобы взять, и тащить из него жилы, чтобы заставить говорить. Прежде чем умереть, он сказал: Ур-Гар не собирается начинать войну до весны. Еще он сказал: ни Юр-Рик, ни внучка Скарра не попадались Волкам живыми, не были они найдены и среди мертвых. Он ничего не знает о том, где их искать… – Гал перевел дух.
– Еще пива, – бросил Растак жене. Гонец застыл, боясь моргнуть под его взглядом. – Это все?
– Сказал еще, что караул у Двери усилен…
– Больше ничего?
– Ничего. – В подтверждение Гал замотал головой.
– Отдыхай, – велел Растак. – Ешь, пей. Потом назад. Передашь Риару, что я им доволен.
– Разреши навестить жену, вождь…
Растак кивнул. Торопливо поклонившись, Гал выскочил из дома и одновременно исчез из мыслей вождя. Теперь Растак глядел в очаг, где под котлом наконец-то заплясал огонь, и временами чему-то улыбался.
– Думай как хочешь, а это был бетонный мост, – говорил Юрик на ходу, удивляясь, отчего жена не требует объяснить ей значение прилагательного «бетонный», и продолжал: – Только он в речку упал… от старости, наверное, сам собой.