Запретный плод
Шрифт:
— Нет! — пробормотала она, пытаясь оттолкнуть его. — Нет!
Но его руки крепко сжимали ее, поцелуи стали еще более страстными. Этьен Мартель, герцог де Век, большой поклонник и знаток красивых женщин, призвал на помощь весь свой опыт. Немного спустя ее ладони заскользили по его плечам, как будто против собственного желания. Первая маленькая капитуляция. Это продолжалось мгновение, но оба ощутили страстную дрожь такой силы, что мир исчез. Но всетаки, будучи дочерью Хэзэрда Блэка, такой же решительной, как ее отец и такой же независимой, она не могла позволить себе роль «следующего любовного
— Прекрати, — пробормотала она, отстранясь от поцелуев. — Я не хочу!
— Я люблю тебя, Дейзи Блэк. — Его пальцы оставляли отметины на ее коже. — И к твоему сведению, — добавил он спокойно, — я никогда не говорил это ни одной из женщин.
Потом он лихорадочно начал раздевать ее, и через несколько секунд она прошептала:
— Быстрее.
Раздетую он уложил ее на пол, разметал ее юбки и, сорвав пуговицы со своих брюк, вошел в нее с такой страстью, как будто им оставалось жить на земле только минуты.
Она была так же неистова, как и он, горя желанием, возбужденная, жадная и ненасытная. С горячей, пламенной несдержанностью они любили друг друга, прикасались, чувствовали и обнимали друг друга, и эта неистовая страсть подтверждала их любовь. Они были дикими и несдержанными. Их шатало и подбрасывало из стороны в сторону в быстро мчащейся карете, но их собственная бешеная гонка была похожа на скачки диких лошадей. Они не могли ни дышать, ни ждать. Хотя их тесные апартаменты были мало приспособлены для занятий любовью.
— Прошлая ночь была слишком длинной, — выдохнул Этьен, пытаясь удержать равновесие. — В результате я чуть не схватил тебя в свои объятия прямо перед Шарлем. Ты моя, — прошептал он, его глубокий голос напоминал рычание, а зеленые глаза были полны страсти. — Моя, — повторил он твердо. Его широкие плечи двигались в ритм движению кареты, и он обнимал ее, узницу собственной страсти и желания, наполняя ее любовью, волнообразными движениями, ускоряющимся ритмом вызывая головокружительное и сладкое безумие.
— Твоя, — прошептала Дейзи, на мгновение переведя дыхание, без всякого сожаления оставляя в стороне собственную независимость, приветствуя человека, который занял все ее мысли, истерзал душу за те несколько часов, что она провела без него.
Он вошел в нее с нетерпением и жадностью, побуждаемый неистовой страстью, словно жестокий ритм его желания смел все преграды.
Сливаясь с ним, она чувствовала его дикую освобождающуюся энергию, такую же пьянящую, как и его неудержимая, жаркая страсть, которая опаляла все ее чувства. И когда первые короткие волны оргазма начали накатывать глубоко внутри нее, он, казалось, предугадывал их, и его ритм соответствовал им так совершенно, так пылко, что она громко закричала, купаясь в горячих волнах удовольствия. А когда их страсть достигла высшей точки, он закрыл глаза, забываясь в неистовом наслаждении, и ничего больше не имело значения. Мир рухнул, исчез, каждый нерв и каждая клеточка наполнились ослепительно горячим взрывоопасным чувством.
Пребывая в истоме, прежде чем открыть глаза, Дейзи поняла, что понятие удовольствия для нее навсегда изменилось. Это была высшая степень по сравнению с ее прошлым опытом. Насколько
— Я слишком стар для такой акробатики, — сказал он, слегка усмехнувшись. Ему было пятнадцать лет, когда он последний раз занимался любовью в карете.
— Ты просто слишком большой, — прошептала Дейзи с расслабленной полуулыбкой.
Может, и так, но он не намного вырос после пятнадцати. И надо сказать, что едва ли не с тех пор он чувствовал потребность в некоторых случаях игнорировать комфорт кровати. Он почемуто подумал об этом, когда чувство реальности вернулось к нему.
— Если ты будешь продолжать соблазнять меня, — произнес он веселым голосом, — я вынужден буду заказать экипаж более внушительных размеров. Сейчас я не уверен в том, что смогу пошевелиться.
— Ты, по крайней мере, в состоянии выбирать, двигаться тебе или нет, — многозначительно прошептала Дейзи. Она все еще была стиснута его могучим телом.
Ироническая улыбка зажгла его глаза солнечным светом.
— Простите меня, мадемуазель… за мою… прискорбную примитивность.
Он выглядел помальчишески очаровательным с растрепанными волосами, с горящими зелеными глазами. Дейзи внезапно, как удар молнии, пришла в голову мысль о близкой потере. Она почувствовала, как сжалось ее сердце. Когда они расстанутся, ее мир рухнет во мрак. И возможно потому, что сегодняшний день был наполнен страстью, или потому, что она впервые нашла свою настоящую любовь, она обнаружила, что глаза вдруг стали влажными и слезы ручьем потекли по ее прекрасному лицу. Этьен был слишком близко, чтобы не заметить этого.
— Любимая, — произнес он тихо и изумленно, — что случилось? Скажи мне, любимая, что мне сделать, и я сделаю все, что пожелаешь.
— Тут ничего не сделаешь, — прошептала Дейзи, думая, как несправедлив Господь, создав этот мир, в котором Этьен женат и имеет семью. — Извини меня, обычно я не так эмоциональна.
Последнюю фразу она произнесла более спокойно, и это была правда. Она в самом деле никогда не проявляла так свои чувства.
Подняв Дейзи и усадив ее к себе на колени, Этьен поправил воротничок ее платья оберегающеуспокаивающим движением и, нежно прикоснувшись пальцами к ее щеке, приподнял ее лицо.
— Если ты не расскажешь мне, я не смогу тебе помочь, — его голос был таким, каким он обычно успокаивал своего внука Гектора.
— Я не знаю, в чем дело, — соврала она.
— Я не хочу делать тебя несчастной. Это последнее в мире, что я хотел бы сделать.
— Но я совсем не несчастна, — прошептала она, и слезы вновь покатились по ее щекам.
— Ты обманываешь меня.
Дейзи попыталась улыбнуться. С розовыми горящими щеками, с шелковыми растрепанными волосами и мокрыми ресницами она выглядела подетски юной.