Запретный плод

Колесникова Наташа

— Теперь натри ее чесноком, — велел он Марине. — Срежь зубчик наискось, чтобы площадь была побольше, и натри. Больше — с внутренней стороны, там острых костей много, нужно, чтобы чеснок стирался, оставался на курице.

— Слушаюсь, господин повар! — отрапортовала она. Взяла дольку чеснока и стала тереть ею тушку курицы.

— Нет, Маринка, — сказал Муравьев. — Так ничего не получится.

Он очистил более крупную дольку чеснока, разрезал ее наискось и показал, как нужно натирать куриную тушку. Марина согласно кивнула, отобрала у него дольку

и принялась за дело. Ей нравилось работать на кухне под руководством Игоря. И какая разница, большая это кухня или нет? Все, что происходило здесь, — просто удовольствие! В своей квартире, на своей кухне, она ничего похожего просто не испытывала, там командовала Петровна, а она и не пыталась что-то приготовить.

Зачем, если есть Петровна?

Эти новые чувства были сродни сексуальным открытиям.

Муравьев приказал мелко нарезать чеснок, она выполнила приказ, а потом послушно засовывала кусочки чеснока в курицу. А Муравьев уверенно действовал ножом, открывая острием новые дырки для чеснока. Посыпал тушку черным перцем, «Вегетой», потом поставил на газ сковородку, плеснул в нее растительного масла и положил тушку курицы, накрыл тарелкой, на нее положил трехкилограммовую гантель. Собственно, гантель была разборной, и можно было установить восемь килограммов или более, но Муравьев точно знал, что трех будет вполне достаточно для нужного результата.

— Блюдо готовится, — объявил он. — Объясняю дальнейший процесс. На сильном огне подрумяниваем одну сторону, переворачиваем, подрумяниваем другую сторону, потом убавляем газ до минимума и ждем, когда курица будет готова. Будем заниматься второй половиной, или достаточно одной?

— Вполне достаточно! — заявила Марина и засмеялась.

— Что тебя рассмешило?

— Днем я занималась луком, вечером чесноком… То есть тем, чем сроду не занималась. День чудесных превращений Марины Стерниной.

— Извини, я забыл, что ты у нас элитная девушка и создана не для того, чтобы чистить лук или чеснок.

Марина перестала смеяться, серьезно посмотрела на Муравьева:

— Игорь, «по номиналу», как любит выражаться папа, я действительно элитная девушка. Но элита меня совсем не интересует и модные клубы не манят.

— Понятно, — усмехнулся Муравьев. — Ты протестуешь против сытой и тупой буржуазии, как многие прогрессивные деятели, включая и Майкла Дугласа, который в юности убегал из дому, жил с хиппи, курил марихуану и вообще протестовал против своего знаменитого папаши. Слава Богу, образумился и стал отличным актером.

— Я не протестую, мне нравится моя семья, мои родители и возможности, которые я имею. Но я хочу делать то, что хочу. И делаю. Спасибо папе, он умный человек, понимает меня и только помогает. Кстати…

— Кстати… А не выпить ли нам красного винца, пока цыпленок готовится?

Марина снова засмеялась:

— А я что хотела сказать?

Муравьев откупорил бутылку, налил вино в бокалы.

— Ну, за твой дебют в большом кино, — подражая генералу Иволгину, сказал он.

— Не понял, — неожиданно низким голосом, подражая тому же герою «Особенностей национальной охоты», сказала Марина.

Они оба засмеялись, чокнулись, глотнули вина и долго целовались потом. Муравьев и во время поцелуев следил за тем, что творится на плите. Перевернул цыпленка, убавил огонь под кастрюлькой с фасолью. Марина с оттенком грусти поняла, что этот парень не теряет голову, общаясь с ней. Жаль, конечно, но… Он вовсе не такой, каким его представляла себе московская элита, не гуляка-дебошир-бабник, а умный, вполне интеллигентный мужчина. Надо же! Он и в этом намного превосходил Валеру Пустовалова.

Через сорок минут аппетитный цыпленок с румяной корочкой, благоухающий чесноком, лежал на тарелке.

— Теперь смотри, — сказал Муравьев. — Самое лучшее блюдо в мире, если судить по простоте приготовления и вкусноте. В ту же сковородку добавляем побольше подсолнечного масла, кладем побольше мелко нарезанного лука. Ты хорошо постаралась, Маринка. Пока лук поджаривается, сливаем воду, в которой варилась фасоль. Запомни главное — не жалеть масла и лука. Вот теперь он готов, высыпаем на сковородку фасоль, перемешиваем, добавляем молотый перец, чем больше, тем лучше, опять же «Вегету», мелко порезанную кинзу, перемешиваем… И все! Попробуй.

Он подцепил пластиковой лопаткой несколько фасолин, поднес их ко рту девушки. Марина, старательно подув на лопатку, съела перченые фасолины, блаженно зажмурилась, а потом запрыгала на месте, обняла Муравьева, поцеловала его в губы.

— Натуральный артистический повар, Игорь! Сумасшедшие ароматы льются… Ну очень вкусно! И как аппетитно выглядит! Я уже все хочу: и лобио, и цыпленка… Мне, пожалуйста, ножку.

Муравьев довольно улыбнулся, наполнил бокалы вином и принялся накладывать в тарелки лобио.

Неподалеку от подъезда дома, в котором жил Муравьев, стояла неприметная серая «десятка». Стояла себе и стояла, но в ней сидели два человека и не хотели выходить из машины. Вместо этого они постоянно переговаривались с кем-то по мобильнику.

Вот и сейчас коренастый малый с приплюснутым носом набрал номер, негромко сказал:

— Валерий Ильич, у них все тип-топ. Смысла торчать тут больше не вижу.

— Что значит — не вижу?! — послышался в трубке возмущенный голос Пустовалова. — А я не вижу целесообразности работать с таким дебилом, как ты, Миша! Понял, да?

— Понял, Валерий Ильич. Будем смотреть до упора, как приказано. Если что — сразу сообщим.

— Это другое дело. Я жду! — крикнул Пустовалов.

Миша выключил мобильник, сунул трубку во внутренний карман кожаной куртки. Посмотрел на водителя:

— Будем следить дальше… Похоже, его телка трахается с этим артистом, а мы должны торчать тут… Ну, козлы они! У самого-то рядом телки стонут, забавляется с проститутками. Ну и забавляйся себе, на хрена же нас дергать? Ты там, она тут, все как и положено у вас…