Запретный плод

Колесникова Наташа

— Он что, был твоим любовником, Тань, этот Стернин? — спросил Муравьев.

— Нет. — Она потянулась, взяла с тумбочки пачку сигарет, зажигалку, закурила.

— Курить на голодный желудок вредно. Я до первой чашки кофе с бутербродиком даже не притрагиваюсь к сигарете.

— Ты слишком правильным иногда бываешь, Игорек, — с досадой сказала Сушина. Глубоко затянулась и погасила сигарету в пепельнице, стоящей на тумбочке. — Пойду что-нибудь сварганю на завтрак. И нам пора ехать. Селиванов уже небось в павильоне, а мы все нежимся тут.

— Мне

свари яйцо вкрутую и сделай кофе.

Сушина встала с кровати, накинула халат и ушла. А Муравьев остался лежать на широкой кровати. Во-первых, Татьяна направилась в ванную принимать душ, и значит, спешить некуда. А во-вторых, завтрак, понятное дело, не готов, и опять же спешить некуда.

Значит, нужно приударить за Мариной… Почему бы и нет?

Красивая девчонка, талантливая актриса, одно удовольствие играть с ней. Правда, вчера переусердствовал, думал, она сделает все, что он хочет, известный артист, кумир женщин. А она, студентка, — куда денется? Если бы так и случилось, не думал бы о ней как о женщине уже сегодня. У него таких… А студентка-то оказалась не просто студенткой! И как яростно отвергла его!

Давненько ничего похожего в общении с женщинами он не чувствовал. Ну так, значит, что тут? Нужно по новой знакомиться со строптивой и богатой студенткой, по-новому вести себя с ней. Он и это может, запросто.

Через десять минут он встал с кровати, надел джинсы, футболку и пошел в ванную чистить зубы. Не пальцем, как иногда случалось, а персональной зубной щеткой — Таня специально клала новую щетку на край раковины для него.

— Игорь! — крикнула Сушина из кухни. — Давай завтракать.

— Иду, Танюша, — ответил Муравьев.

Хотелось залезть в ванну, в горячую воду на часик, отмокнуть там, но… это уж дома, в своей однокомнатной холостяцкой квартире.

Сушина уже разлила кофе по чашкам, на блюдце положила вареное яйцо. Себе заварила овсяную кашу с малиной. Муравьев поблагодарил хозяйку, сел за стол.

— Сегодня будем переснимать вчерашнюю сцену. Я сменю акцент, не стану давить на нее, надеюсь, ты знаешь, как отлично сыграть в постели, чтобы все были довольны.

— Нет проблем, — сказал Муравьев, очищая яйцо от скорлупы. — А что дальше, Тань?

— Ничего. Я тебе желаю удачи с ней.

— Да перестань! — поморщился он. — Правда, что ль?

— Истинная правда, Игорь.

— Ты меня все больше и больше удивляешь.

— Игорек, не будем о грустном, ладно?

— Как скажешь.

— Так и скажу. Думай о том, как сыграть постельную сцену, чтобы и убедительно было, и ей понравилось, и… задел для будущего романа создался.

— Какие проблемы? Сыграю, для того я и заслуженный артист России.

— О твоих достижениях речь не идет. И заслуженный, и народный может облажаться в одной конкретной сцене. Ты не имеешь на это права, понял, Игорь?

— Выгонишь? — усмехнулся Муравьев, кусая яйцо и запивая крепким кофе.

— Убью, — сказала Сушина, и непонятно было, сериал она имеет в виду или что-то более серьезное.

Муравьев

пожал плечами: мол, ты вправе делать все, что хочешь, — съел яйцо и допил кофе. Он уже понял, как сыграть эту постельную сцену, и проигрывал в мыслях детали, абстрагируясь от всех проблем. Да и черт с ними, он ведь в первую очередь актер и должен играть!

Глава 4

В павильоне была та же кровать, те же софиты и те же операторы у двух камер. Муравьев снял джинсы, лег под атласное одеяло.

— Мариночка, ты можешь лечь в джинсах, — сказал Селиванов.

— Вадим Андреевич! Я что, должен еще и джинсы снимать под одеялом? — возмутился Муравьев.

— Ты должен играть, Игорь, ни больше ни меньше.

Сушина молчала, бесстрастно глядя на Марину. Знала, что Селиванов сегодня встречался со Стерниным, но не спрашивала, о чем они говорили. Догадывалась, что о вчерашней истерике Марины. Но Вадим приехал вполне довольный собой, значит, Стернин не особо хамил.

Марина уверенно легла в постель, не снимая джинсов, только свитер стащила, бросила на кресло. Верхний свет погас, зажглась настольная лампа на тумбочке, операторы включили камеры по команде Селиванова. Муравьев почувствовал себя проигравшим, он ведь разделся до белья, а девчонка, студентка какая-то, — в джинсах! Ну да ладно.

После первых глупых фраз он обнял ее и вдруг почувствовал такое возбуждение, что с трудом мог сдерживать себя. Они должны были имитировать страсть, но он чувствовал ее по-настоящему и поэтому навалился на Марину, пусть она была в джинсах, и, лаская ее грудь, бормотал чушь, написанную в сценарии, но бедра его двигались так, будто Марина была голой. И она чувствовала это и не возражала. Ее бедра двигались с тем же ритмом, что и его, вздымаясь ему навстречу, дыхание стало тяжелым, прерывистым.

— Стоп! Снято! — скомандовал Селиванов.

Марина легко выскользнула из-под атласного одеяла, а Муравьев все еще чувствовал возбуждение.

— Молодец, Игорь, Марина, мои поздравления, — сказал Селиванов. — Сыграли отлично. Теперь — сцена в офисе. Игорь, надень костюм и займи свое место за столом.

Муравьев глубоко вздохнул, еще пару минут лежал не двигаясь, чтобы хоть немного успокоиться, а потом принялся торопливо одеваться. Натянул джинсы, несвежую футболку.

— Игорь, костюм, — напомнила Сушина.

Он согласно кивнул, подошел к Марине, наклонился, шепотом сказал на ухо девушке:

— Марин, у нас все так классно получилось… Может быть, отметим это, а? Заодно извинюсь за вчерашнее.

— А за сегодняшнее не хочешь, Игорь? — с лукавой усмешкой спросила Марина.

— Ладно, и за сегодняшнее, хотя… Ты же одета была, а я… просто не мог себя сдерживать.

— Я подумаю, — ответила Марина.

И, соблазнительно покачивая бедрами, отошла в сторону, а Муравьев пошел переодеваться в костюм, ему предстояло играть роль крутого бизнесмена, которому нужно общаться с криминальными элементами.