Запретный плод
Шрифт:
– Уже не важно. Ты знаешь, чего хочешь, а прежде тебе было все равно, правда ведь?
Бен посмотрел на меня долгим взглядом.
– Я хотел бы, что бы у нас стало поменьше разговоров о Лукасе,- усмехнувшись, тихо ответил он.- Сократилось их число до минимума. Моя сущность просыпается, когда я слышу о нем, а если вижу….. И еще хочу, чтобы ты держалась подальше от него.
В нем говорила ревность, и я не могла не радоваться – приятно, что в Бене просыпались чувства ко мне, пусть пока только на животном уровне «мое, не трогать!». Ему хотелось заботиться, но он делал это неумело и отчасти грубо, ведь о нем никто и никогда не заботился. А я радовалась каждому проявлению, как дурочка.
– Хорошо, я постараюсь,- только и смогла вымолвить я. А что еще? Ведь я сама не была уверенна, что это возможно. Случай постоянно сталкивал нас с Лукасом, мы встречались по работе, сами того не планируя и не желая. Я бы и рада вычеркнуть его из жизни, но это казалось нереальным.
Бен ощутил мое сомнение и поджал губы. Его рука стиснула одеяло, и если бы оно не разделяло нас, я бы обожглась.
– Его только смерть отвадит от тебя,- почти прорычал он, но тут же прикрыл глаза, и разжал пальцы на одеяле.- Я не хотел, прости.
– Я понимаю,- пробормотала я, хотя немного испугалась. В нем говорил бэлморт - ревнивый, и неконтролирующий эмоции бэлморт.- Все в порядке.
Он открыл глаза и осторожно посмотрел на меня исподлобья. В груди разлился холодок, медленно и тягуче, будто тьма оказалась внутри меня и заполняла собой все пространство. Приоткрыв рот, я прерывисто вздохнула, с ужасом осознав, что почти ничего не чувствую, кроме холода. Запахи исчезли, как и звуки – биение сердца Бена, аромат его кожи стали нереальными и почти недосягаемыми. Я тянулась к ним всем сознанием, своей сущностью, но тьма не пускала. Прежде я не ощущала ее так отчетливо наяву, только во сне.
Бен нахмурился и подался вперед, склонился надо мной и заглянул в глаза.
– Ты чувствуешь ее внутри себя?- слова я почти выдавила из себя – лед сковал легкие.
– Никогда. Раньше я ощущал холод, но не считал это странным, ведь это было мое нормальное состояние,- с легкой тревогой в голосе ответил он. Когда Бен волновался, он говорил чуть быстрее, а взгляд замирал. Он забывал, как моргать и дышать. Надеясь, что приступ холода пройдет так же быстро, как все предыдущие, которые можно было сосчитать по пальцам, я решила его отвлечь.
– Когда ничего не чувствуешь – жить легче?
– Нет,- немного подумав, ответил Бен.- Я всегда ощущал себя не на своем месте, мне хотелось вырваться из плена сущности, но Том не позволял. Да и куда мне было идти?!
– Теперь тебе есть, куда идти,- улыбнулась я.- И тебе станет легче и спокойнее.
Бен посуровел и прерывисто вздохнул, как будто едва сдерживал злость.
– Когда я прогоню тьму, преследующую тебя, и убью Тома – только тогда мне станет легче.
Я не успела порадоваться его словам, вернее той частью, в которой говорилось обо мне – тьма заволокла глаза, и свет померк.
Передо мной был весенний сад - цветущий и благоухающий. Со всех сторон доносились трели птиц и легкий шелест листвы, ласкающий слух. Был слышен скрип деревянных качелей, но где-то позади. Влажная от росы трава щекотала кожу – посмотрев вниз, я обнаружила, что иду босяком, а шлейф белого платья из многослойного кружева тянется за мной. Втянув носом весенний воздух, остановилась и подняла руку, чтобы взглянуть на нее – длинные ажурные рукава спустились складками, обнажив кожу. Тонкие бледные пальцы, ухоженные ногти, сверкающее кольцо на безымянном пальце левой кисти – в одном из предыдущих ведений я видела его у мужчины в черном пальто.
Я долго любовалась сверкающими камнями – потеряла счет минутам. Да и не существовало в том мире понятия времени. Ветви деревьев переливались желтым, голубым и пурпурным, необычайно красиво и странно – я потянулась, чтобы дотронуться, и в воздух поднялся рой разноцветных бабочек. Улыбнувшись, я посмотрела вверх, туда, где они кружили, порхая бархатными крыльями. Но вдруг легкий ветерок коснулся волос, перебросился на ветви деревьев, и у меня перехватило дыханье. Я знала, что это вернулся ОН, но сердце не радовалось, как прежде – оно сжималось от холода.
Все вокруг померкло – деревья, небо, крылья бабочек. Облака неслись так низко, что хотелось пригнуться, потянуло приближающейся грозой. Ароматы цветов горчили, насекомые и птицы притихли и попрятались. Я покрутилась на месте, придерживая подол платья, но не услышала ничего, кроме шороха ткани и травы под ногами. Ветви клонились к земле и расступались перед мужчиной, идущим ко мне. Чем ближе он подходил, тем порывистее и холоднее становился ветер, а в сердце кололо тонкими иглами. И когда он, наконец, вышел на поляну и остановился передо мной в покачивающихся тенях, время застыло.
Голубые глаза, темно-русые волосы, закрывающие уши, и аккуратная бородка – «мужчина в пальто» или, как его называла Линетт - Ровер. Он хмурился, держа руки за спиной. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, и черный легкий повседневный пиджак, сшитый по фигуре, снизу - узкие брюки и кожаные лакированные туфли. Повстречаешь такого на улице и не обратишь внимания, если не заглянешь в глаза. Они были сутью, преобразовывали все, и неприметный молодой мужчина казался невероятно привлекательным и соблазнительным. Он смотрел мне в глаза и суровел, перебегая взглядом, и его лицо вытягивалось. Я же смотрела в его глаза и видела свое отражение. Не Линетт – мое собственное. Холодные черты, пустой взгляд – что-то было не так. Прежде он смотрел на меня только с теплом. Ахнув, я коснулась своего лица ладонью.
– Она дотронулась,- с тревогой сказал Ровер.- Не позволяй ей овладеть тобой.
– Она – это тьма?- спросила я и удивилась во сне тому, что говорю от своего имени.
Ровер едва заметно кивнул. Я смотрела на него, изучала лицо, россыпь веснушек, и не могла оторвать взора. Простые черты, но приятные, мое сердце отзывалось на его теплую, струящуюся волнами, магию. Воздух вокруг него переливался, чуть смешиваясь. Сила скользнула по лицу, словно бережное прикосновение. Я хотела спросить, отчего же тьма подчиняется мне, но Ровер растворился в солнечных лучах. Я протянула руку, чтобы коснуться, а он уже исчез.