Запретный плод
Шрифт:
И тут же снова потерял нить действительности. Когда девочка машинально встретила его взгляд, в душе Сэма что-то перевернулось. Он ясно увидел, что она действительно искренне переживала за него, никому не нужного изгоя-оборванца. И это было первое доброе к нему отношение. Ничего подобного мальчик прежде не испытывал. Он и для родителей всегда был обузой. О его чувствах никто не беспокоился. И вот такое неожиданное проявление бескорыстного участия к нему отозвалось на душе непривычным теплом. Согрело, отняло боль. Сердцу стало тесно в груди, и Сэм не мог оторвать взор от удивительной девочки. Подсознательно
Ребята, окружавшие его, тоже испытали своеобразное потрясение. Их словно самих хорошенько ударили, и в разы сильнее, чем они были способны. Их заставили окунуться в себя. Осознать, до чего докатились. Стало горько и противно от своего поступка. И стыдно. Они слишком увлеклись, не думая о сути своих действий. А слова Виолетты, и, главное, ужас в её глазах и голосе – всё это было слишком сильно. Не могло не заставить очнуться.
Кто-то попытался помочь Сэму подняться и отряхнуться, но мальчик не позволил. Ребятам явно было неловко: пробормотав нелепые извинения, они не стали больше навязывать свою помощь. Вскоре даже убежали, не глядя больше ни на Сэма, ни на Виолетту.
Те остались вдвоём. Девочка всё ещё плакала, но уже постепенно успокаивалась. Она взяла себя в руки, пытаясь совладать с неведомыми прежде эмоциями и навсегда изменившейся в её глазах реальностью. А Сэм, всё ещё полулёжа на земле, продолжал неотрывно смотреть на Виолетту.
Сколько это продолжалось – никто не мог сказать наверняка. Но уже вскоре девочка решительно подошла к нему, заговорив:
– Давай я помогу тебе подняться… – С этими словами она осторожно прикоснулась к нему, неуклюже пытаясь подхватить. Сэм отчего-то вздрогнул всем телом, ощущая её нежные руки на себе. Но Виолетта этого не заметила, продолжив успокаивающе говорить: – Тебе надо обработать раны, тётя Пенелопа прекрасно с этим справляется. Я отведу тебя к себе домой. Тут близко.
Он поднялся сам, не мешая ей поддерживать его. Так, чтобы она продолжала думать, что помогала. Её забота вызывала в нём необъяснимое и сильное чувство, природу которого Сэм не понимал. Но оно будоражило.
Теперь они стояли друг напротив друга. Он смотрел на неё потрясёнными глазами, надеясь, что она понимала его состояние. Виолетта, уловив это особенное выражение его взгляда, отчего-то смутилась.
– Я – Сэм, – сказал, чуть волнуясь, мальчик.
Девочка заметно подбодрилась от этого явно дружелюбного настроя. Она опасалась, что жестокая жизнь превратила его в озлобившегося человека. Слышала в разговоре взрослых, что окружающая среда и отношение других людей очень влияет на характер любого. Оттого вдвойне важно проявлять добро.
– Я – Виолетта, приятно познакомиться, – дружелюбно ответила она. – Но ты можешь называть меня Виолой.
Её мягкий голос, доверчивый взгляд и открытость порождали в нём радостное воодушевление и непонятную тревогу одновременно. Сэм смотрел на неё: совсем невысокая девочка, возраста, наверное, не больше шести-семи лет. Он вдруг ощутил непривычное желание быть рядом, опекать, защищать её. Хотя не похоже, что она нуждалась в этом, что сбивало с толку. Но сейчас мальчик впервые ощущал себя взрослым и ответственным, пусть и не понимал, за что именно.
Виолетта, в неловком смятении от затянувшейся паузы, поправила прядку тёмных волос, коснувшихся её лица. Солнце уронило луч на её плечи, дополнив и без того чарующий образ удивительной девочки особенным волшебством. Словно мираж. Но она была настоящей – Сэм это знал точно, как и то, что отныне его жизнь странным образом безвозвратно изменилась. Это чувство вдруг вылилось в уверенное, машинально высказанное, утверждение:
– Я женюсь на тебе.
Виолетта засмеялась. Беззлобно, конечно, но это задело мальчика. Ему не понравилось, что она посчитала его слова шуткой.
– Я серьёзно, – твёрдо уточнил он.
Что-то в его тоне и глазах заставило девочку оборваться на полусмехе. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно увидев в первый раз. Это было нечто необъяснимое, едва уловимое, но в то же время сильное и заполнявшее душу. Что-то взрослое, ещё недоступное им и оттого пугающее.
В этот момент оба чувствовали примерно одно и то же, хотя в разной степени понимали своё состояние. Сэм догадывался, Виолетта просто с интересом прислушивалась к себе. Но смеяться её больше не тянуло.
Вскоре они, стараясь не задевать больше эту тему, всё больше приносящую неловкость; пошли к её дому, переговариваясь о разном. Тётя Пенелопа и вправду помогла ему с ранами, да ещё и вкусно накормила. Да и вообще проявила удивительное дружелюбие.
Вот только уходя, Сэм случайно услышал, как она попрекала Виолетту за общение с ним. А ещё сетовала, что родители бы расстроились этому, и рассказала, что о мальчике ходили различные жуткие слухи. Часть из них коротко передала девочке, чтобы переубедить её в желании заводить дружбу с таким. По её словам выходило, что Сэм – задира, вор, грубиян и оборванец из неблагополучной семьи, которая никак не смогла бы дать ему иное воспитание. Мальчик едва удержался от того, чтобы не ворваться туда и не оспорить несправедливые слухи. Непонятно, что его удержало от такого шага.
Дальнейшие дни проходили, как никогда, одиноко. Сэм не решался вновь подойти к Виолетте. То ли боялся увидеть в её глазах, что она поверила в сказанное о нём. То ли просто не хотел, чтобы ей было стыдно перед родителями. Так что мальчик просто прогуливался в местах, рядом с которыми был её дом. Периодически наблюдал за её беспечной и счастливой жизнью издалека. Не похоже, что девочка хоть немного скучала по нему. Ей было хорошо, и рушить это он не имел права.
Вот только мечтал периодически, как однажды уедет и вернётся сюда новым, успешным и уважаемым человеком. И тогда ничто и никто не запретит ему приближаться к Виолетте… А она втайне от всех ждала его всё это время. По крайней мере, в его фантазиях это было так.