Зараза. Трилогия

Гарцевич Евгений Александрович

«Нас двадцать три человека, есть женщины и дети.

Помощь не пришла, а мы не можем больше ждать и уходим на юг.

Поедем через Макени в Кабалу.

Там должны быть выжившие.

В подвале есть немного еды, медицины и оружие.

Под стойкой ключи от машины.

Удачи, выжившие!

P.S. Не выпускайте Билли из клетки».

Я

перепрыгнул через стойку и открыл выдвижной ящик. Довольно громко покатились патроны, рассыпанные внутри. Часть уперлась в маленький черный револьвер, а часть с легким звоном стукнулась о связку ключей. Ну, здравствуйте семидесятые, нуар, суровые помятые детективы – я взял в руки Detective Special, классику от «Кольта» с пулями тридцать восьмого калибра.

– Спили мушку, Билли… – я вскинул пистолет, прицеливаясь и привыкая к весу.

Мушка, и правда, выделялась. Насколько помню, такой курносой она была до четвертого поколения, а вот позже ее уже сгладили, так, будто она росла от соединения ствола с рамой. Итого, похоже, старичку уже перевалило за пятьдесят. Но такие «кольты» как коньяк – только временем не испортить, а этот с виду в отличном состоянии. Читал где-то, что современные копы до сих пор, как второе оружие дедушкины револьверы с собой берут.

Патрон здесь средний, по уровню, как у нашего «Макарова», да еще непонятно, где здесь такие искать. В ящике россыпью валялось около двух десятков. Шесть патронов в магазине, рукоять коротковата, но игрушка приятная. Подойдет как оружие последнего шанса.

Забрал ключи, выгреб все патроны, пошерстил рукой в глубине, но больше ничего не было.

Пошел дальше, сначала в общий зал, где корпели над отчетами полицейские, а сейчас переделанный одновременно и в спальню, и в кухню, и в столовую. Барахла полно, но именно, что барахла – все ценное вывезли. Чайник на канистре и тот пустой.

Стал проверять двери. Прислушивался, даже вежливо стучался, прежде чем долбануть с ноги. И, только убеждаясь, что никто не шкерится и не рвется наружу, с дробовиком наготове, шел вперед.

В санузлах предыдущие хозяева устроили прачечную. Куча бытовой химии, пластиковые тазы, веревки для сушки под потолком и несколько полупустых бочек с водой. В кранах пусто. Что-то скрипнуло, чихнуло, но вода так и не пошла.

Три кабинета, комната для совещаний, кладовка, переделанная под лазарет – на первом этаже грязно, но никого. Опять барахло, в комнатах либо жили, либо оборудовав заграждения вокруг окон, отсиживались дозорные. Обертки от бинтов, кровавые комья бинтов, зазубренное мачете, вбитое в стол. Рядом еще несколько зазубрин на столе, видать, не одну конечность, тут рубанули. Я с трудом, раскачав, вытащил клинок из стола, немного почистил, благо тряпок вокруг валялось предостаточно и забрал с собой.

Узнать бы еще, помогло ли такое лечение от укусов зомби? Но спросить некого, и картотеки с медкарточками не наблюдалось.

Вернулся в коридор и проверил дверь в подвал. Закрыто на замок, но ключи оставили внутри замочной скважины. Перепроверил и пока решил забрать их с собой, чтобы напарники случайно не забрели. Пошел чистить второй этаж.

Поднялся на половину лестницы, выглянул – чувство опасности подавало легкие сигналы и точно за одной из дверей чудилось движение. Вышел в коридор, где по обе стороны тянулись кабинеты со стеклянными вставками в дверях. На каждой двери таблички с именами и должностями владельцев.

Первая дверь вела в кабинет некоего инспектора «А.М. Совула», переоборудованного в огневую точку. Окна заколочены, перед ними мешки с песком, только узкая бойница. В углу валяется полицейский щит. Только не как у наших космонавтов из ОМОНа, за которым целиком можно спрятаться, а круглый, сантиметров шестьдесят в диаметре.

Я подобрал щит, чувствуя себя, как минимум Капитаном Америкой. Не вибраниум, конечно, а всего лишь прозрачный поликарбонат, зато всего пару килограмм. Даже усиленный резиновой прокладкой, к которой крепились ручки, практически не ощущался. Я сделал несколько взмахов, если приловчиться, зубы шаркунам ломать будет одно удовольствие.

Я пошуршал мусором на полу, пытаясь понять, чего больше разбросано в комнате: бычков или отстрелянных гильз.

На одной стене фотографии улыбающихся чернокожих, довольно упитанных мужчин и женщин в темно-синей форме, грамоты и медали. Я сорвал несколько бронзовых и слепил примитивный ремень из ленточек, прикрутил к ручкам щита и закинул его за спину. Решил, вот когда обзаведусь нормальным одноручным оружием, переиграю, а пока «ремингтон» в двух руках предпочтительней щита с мачете.

На другой стене нашел наскальную живопись в виде перечеркнутых палочек. Для календаря отметок было слишком много. Да, блин, и для пересчета отстрелянных зомби было много. Хотя на гильзах в комнате можно было кататься, как на роликах.

Я выглянул в бойницу между двух досок, откуда можно было вести огонь по воротам, и невольно подглядел, чем там занимаются наши.

Метеорка очухалась. Стояла на земле, опершись руками о кузов – ноги широко расставлены, голова опущена и, даже с моего места видно, как глубоко она дышит. Как переливаются мышцы на спине, и пот блестит на солнце.

Дедушка Лу задремал в кабине, а Али сидел на коленях в кузове и, похоже, искал внутреннюю связь с «мосинкой». Баюкал ее в руках и кланялся, как маятник. А Фламинго так вообще в поле зрения не попала.

– Охраннички, блин, – я щелчком пальцев на манер сигаретного бычка, метнул в бойницу гильзу, но даже в кузов не попал, не долетела, – Понабрали по объявлению…

У забора уже собирался несанкционированный митинг. Штук пятнадцать шаркунов толпилось за оградой. Кто-то маялся, покачиваясь из стороны в сторону, два мужика сцепились не пойми, чем и как два барана, никак не могли разойтись, еще трое уже висели на заборе, просунув руки сквозь прутья.

Я оторвал доску, расширив бойницу, и метнул в грузовик медали, оставшиеся без лент. Со второго раза попал в кабину. Так звонко, что Дедушка Лу аж подскочил, стукнувшись головой о стойку. И стал, щурясь, озираться по сторонам. Али даже не дернулся, перестал молиться, и начал какими-то лоскутками штык натирать. Метеорка тоже не среагировала, только замерла прислушиваясь.

Я тихонько свистнул, привлекая к себе внимание. И стал языком жестов высказывать претензии. Подвел два пальца к глазам, перевел их на зомби, а потом максимально демонстративно постучал кулаком по лбу. Дедушка Лу развел руками, изобразил что-то непонятное – тычок в грудь, еще один по лбу и салют в воздух, который можно было понять и как: отвали, и как: боги не дадут в обиду.

Я скривился и еще раз постучал по лбу. И только тогда Дедушка Лу вздохнул и долбанул по крыше кабины, что-то выговаривая Али. Тот выслушал, мягко спрыгнул на землю и, замахнувшись штыком, пошел в атаку на зомби. Я еще раз свистнул и, встретившись взглядом с Метеоркой, бросил ей мачете.