Зараза
Шрифт:
Шершавая, каменная, вся испещренная символами бледно-красного, будто выцветшего, цвета. Закорючки, на манер арабской письменности, вперемешку со значками, напомнившими школьные уроки по истории Египта. Единственное, что хоть как-то смог опознать — фигурки, похожие на человеческие. И еще фигурки, похожие на человеческие, только с гипертрофированными закрашенными головами, клыками и когтями. Первых было больше, только изображены они были в основном в позах, не совместимых с жизнью. Периодически среди символов мелькал значок похожий на граненый камень, и нечто четырехлапое с широкой шеей, вероятно, изображавшей львиную гриву.
Я прошел несколько метров вдоль стены. Нашел пустую ржавую уключину под древний факел, а рисунки все не кончались, даже не прерывались. Шли ровным слоем, без явных повторов и какого-либо сюжета. Ни тебе стрелочки, ни указателя на выход.
Вернулся к притихшему монстру, плотно он застрял, даже не рыпается, просто смотрит молча. И жадно. Как на холодное пиво в жаркий день.
Темнота давила, стоило отойти от стены, как граница света от фонарика будто растворялась в черном пространстве. Пол еще видно, а дальше, как обрыв.
А потом появились звуки. Шорох, шепот и движение за спиной. Я аж подпрыгнул, когда над ухом почудился хрип. Резко ушел в сторону, развернулся, направляя пистолет, и никого не увидел. А шепот снова раздался за спиной. И опять никого.
Я пошел вперед, а за спиной шаги. Остановился — все стихло. Обернулся — никого. Пошел дальше и снова стал слышать звуки. Легкие шаги, будто ребенок пробежал в квартире наверху. Неразборчивый бубнеж с агрессивными нотками, такое часто слышно в туалете, когда по стояку доносится ругань соседей. Прям какой-то жуткий многоквартирный дом, а не подземелье.
Звуки раздражали и особенно тот факт, что я никак не мог понять, кто и откуда их издает. Акустический обман, параллельные коридоры или просто крыша поехала. Когда стало казаться, что меня кто-то зовет, решил, что точно поехала.
Я ускорился, несколько раз свернул, прошел мимо парочки туннелей, заваленных камнями, но так и не понял источника звука. Возле завалов громкость будто усиливалась, но ни забраться наверх, ни разобрать камни не получилось. Сидели, как влитые и идеально подогнанные, и полностью были покрыты символами. Рисунок уплотнился, стало больше мелких деталей и краска выглядела ярче, будто ее постоянно обновляли.
Находиться возле завала было тяжело. Вроде и на свету все, в отличии от коридора, но инстинкт самосохранения вопил, как ненормальный: «алярма, алярма, что же ты тупой такой, говорят же алярма, не лезь туда»...
Я все равно полез. Присмотрел более-менее удобный уступ, закинул ногу, подтянулся, почувствовал легкое дуновение ветерка на лице, и сверзился на пол, стоило только вдохнуть этот ветерок.
Запахло гнилью. Если сравнить, то в канализации в гнезде монстра пахло весенними цветами, просто чуть заблеванными, а здесь будто гниет сама гниль.
Уходил от завала практически бегом, подгоняемый бесячим и уже пугающим шепотом. Пронесся мимо нескольких поворотов, а потом вспомнив принцип прохождения лабиринтов, стал все время сворачивать направо. Шел до тех пор, пока не натолкнулся на осколки «нокии» и уставился в морду застрявшего и зависшего монстра, будто в спячку впал, экономя ресурс. Но стоило ему меня почувствовать, как он тут же дернулся и застучал лапой по потолку.
Я опять пошел вперед, держась уже левой стены и легонько постукивая по ней кончиком молотка. Эффект был странный, будто по замерзшей резине стучу. Звук гулкий, камень и знаки на нем вдавливаются и реагируют в ответ, при этом без единой царапины.
Я понял, что начинаю терять контроль, когда в третий раз наступил на разбитый экран «нокии». При том, что во второй раз я ее со всей дури запульнул в стену. Куда бы я не шел, все время возвращался сюда и уже приветствовал монстра, как старого приятеля.
Все. Батарейка в смартфоне садится, да и у меня силы закончились. Уже даже шорохи с шепотом слились в затылке в один общий гул. Я прислонился спиной к стене и сполз на землю.
— Ну, что, уродец, застряли мы с тобой? — я прицелился в монстра, пофиг уже, хотели бы напасть, уже напали бы. — Без обид, но что-то ты меня нервируешь.
Звук выстрела разнесся по коридору. Громче, чем я ожидал. Шорохи на мгновение стихли, а потом обрушились с новой силой, долбясь в затылок. А ко всему еще добавились звонкие кап-кап-кап. Тело зомби обмякло, только бесшумно качалась лапа, и что-то вытекало из простреленного глаза, капая на землю в метре от меня.
Черт. И нафига я это сделал? Вылезти обратно все равно не смогу, туша застряла, а мне ни допрыгнуть, ни молотком ступеньки не прорубить в стене. Для теста пару раз пальнул в стену, но пули даже миллиметра не выбили, а просто плюшками попадали на пол.
Не дождавшись возможных гостей, привлеченных шумом, решил перекусить и отдохнуть. Через силу впихнул в себя протеиновый батончик и, забив на все, задремал.
***
Из сна меня вытащил звук колокольчиков, как на рыбалке, зацепили блесной подтянули, ослабили, еще подтянули, и когда выдернули из воды, я открыл глаза. Передо мной стоял старик из местного племени, настолько несуразный и с виду безобидный, что желания схватиться за пистолет не возникло.
На вид лет шестьдесят, хотя лицо настолько морщинистое и испещренное старыми язвочками, что там могло быть и все девяносто. Худой, невысокий, темная кожа отливала практически черным в свете факела, который он держал в руке. Одет, как туземный шаман с типовых картинок в интернете, на ногах пыльные сандалии, вместо штанов пестрая юбка. Куча каких-то амулетов на шее и браслетов на каждой руке, чуть ли не под локоть. К каждому браслету крепился маленький колокольчик, как и к копне длинных седых косичек на голове. Лицо и все видимые участки кожи густо усеяны символами, как на стенах. Во второй руке он держал кисточку, перепачканную красным, а рядом на полу стояло глиняное ведро.
Спросонья, в игривом свете факела дед казался нереальным и фантастическим. И совершенно вне времени. Не знаю, мог ли я уснуть в этой чертовой дыре и попасть в прошлое или в другую реальность, как в моих любимых книжках, но такой дедок мог бродить по этим туннелям и тысячу лет назад и в двадцать первом веке. Никаких гаджетов и современных предметов одежды, которые могли бы подчеркнуть его связь с конкретной эпохой.
Старик улыбался и рассматривал меня, чуть склонив голову набок.
Увидел, что я очнулся, и заговорил на ужаснейшем английском, да еще и шепелявя. Что-то там про сон, про то, что кто-то пробудился, про зло и опасность. Кто, что и где — я вообще не понял. Дед мог говорить про меня, что я проснулся в опасном месте, а мог упоминать некое конкретное зло, живущее в этом лабиринте.