Зараза
Шрифт:
Вагон тоже был целый, и после беглого осмотра, я, наконец, оказался в безопасности. Забаррикадировался и первым делом зарядил магазины для пистолета-пулемета, потом вынул из заначки ТТ и устроил легкий субботник в меру доступных возможностей. Патронов мало — хватило только на два полных магазина, калибр популярный, если не самый, но его надо еще найти. Отметил на карте ближайшие полицейские участки, не верю, что еще не растащили, но вдруг.
Выпотрошил из сумки остатки лапши, и вместе с пластиковыми осколками, ни сил, ни света не было, чтобы выбирать, заварил густую, практически без бульона, кашу из макарон. Гадость, но вкусная, даже с учетом, что пластик скрипел на зубах.
На
***
Просыпался чуть ли не каждый час. Только затянет в тягучую, слегка головокружительную дремоту, как тут же мозг выкидывает предупреждение. Алярма — шаркающие шаги где-то за вагонами! Тревога — по металлической крыше ангара царапают когти. Опасность — то звуки стрельбы на улице.
Окончательно проснулся около четырех утра. Услышал чей-то истошный крик и понял, что уже больше не усну. Но и на улицу выходить рановато. По плану намечалась поездка в заповедник и поиск таинственного лабораторного комплекса. А это только по прямой около десяти километров, а по прямой тут особо не разгуляться.
Перебрал свои запасы и получилось, что сухпайки принесенные из отеля — единственное, что было в избытке. Остатки воды потратил на кофе — гадковатое, без сахара, но что-то было в нем из прошлой жизни. Будто заземляло, обещая, что как бы странно и плохо сейчас не было, где-то есть пусть хреновая, но вполне привычная жизнь. А еще сигарета — дешевый местный горлодер, настолько суровый, что я потом еще минут двадцать сам хрипел, как зомби.
Но кайфа все это не отменяло. Чувства безопасности не было, но по крайней мере не нужно было никуда бежать или ныкаться, плюс мягкое одеяло, горячий кофе и терпкий табачок. Хотел позвонить Ксюхе, но связь барахлила. Прозвонится не получалось, а сообщения так и висели, как недоставленные. Чтобы убить время, достал дневник безумного Альберта.
С датами он не заморачивался, научных записей как таковых там не вел, скорее вываливая на бумагу только свой гнев с раздражительностью. Не знаю сколько в итоге у него было больных личностей в голове, но авторы «письма из Простоквашино» (того самого, которое дядя Федор выдал в соавторстве) ему бы позавидовали.
При этом удивительным оставался почерк — ровный и аккуратный. Читаешь и ощущение, что ручка не чернилами заправлена, а желчью и ядом, но при этом все ровненько, палочка к палочке, кружек к закорючке, прям как в школе учат. Там где максимальный накал только подчеркивание, да буквы так продавлены, что еще на трех страницах отметки остаются.
***
«Сегодня у меня забрали всех аспирантов. Три бестолковых идиота, которые больше мешались под ногами. Особенно эта тупая свинья Коллинз, уверен, что его подослала старая сука, украсть мои выводы.
В больницу привезли каких-то бедолаг из шахты. Меня к ним не пустили. Даже имена не говорят, чтобы я не знал, мои ли это подопытные. Все как с ума посходили, суетятся вокруг больных…»
***
«Коллинз заболел. А у меня закончились подопытные, а новых не дают. Игнорируют мои запросы, будто не понимая, насколько важна моя работа. Уверен, что это все происки старой дуры. Они все хотят украсть мои исследования.
Даже Дуглас звонил. Тупой солдафон
Я хотел ввести новую версию стимулятора Коллинзу. Но он тоже теперь заперт в палате и к нему не пройти. Я закрыл дверь и сменил коды доступа, не хочу, чтобы меня беспокоили…»
***
«Пришло письмо из центрального офиса о заморозке проекта. Требуют открыть лабораторию. Не верю, думаю, что письмо подделка или провокация старой дуры. Опять звонил Дуглас, теперь угрожал, а еще спрашивал, не знаю ли я, где алмаз. Я рассмеялся и послал его.
Я предлагал свою помощь в изучении камня. Что они мне тогда сказали? Не мой профиль? У Гульдберга больше опыта. Компетенция и достижения профессора Гульдберга не вызывают сомнений в результатах изучения алмаза. Ха! Ха и еще раз ха! Компетенция! Единственное, в чем нет сомнений, так в его шашнях с аспирантками. Похотливый напыщенный пердун вместо того, что заниматься наукой, постоянно бегал к молодым студенткам. Вынюхивал у меня, способен ли стимулятор влиять на тестостерон. Ублюдок, все смешно ему было, трындел, что каждый раз, как в студгородок съездит, так десять раз влюбиться успевает…»
***
«Коллинз совсем плох. Лежит прямо под камерой наблюдения. Все время бредит. Я говорил этой свинье, что надо меньше жрать. Звук передается плохо, но все бормочет и бормочет. Сегодня кричал. Нес какую-то чушь. Нет бы подумать о нашем исследовании, а он заладил про старую шахту и шахтеров. Что чувствует в себе инородное тело и все те симптомы, о которых говорили эти дураки. Такое ощущение, что они все там сошли с ума»...
Кто там и где сошел с ума, я бы с Альбертом поспорил, конечно. Но, думаю, в тот момент Альберт был еще не совсем плох. А вот дальше беднягу понесло. Читать стало сложнее, появилось больше медицинских терминов и сложных метафор, которыми он пытался описать, появившихся мертвяков и хрен поймешь, как это все правильно переводить. Несколько страниц было посвящено бутону, точнее, как оказалось, бедолаге Коллинзу.
Версия Альберта о причинах, почему его так раскособочило, мне не понравилась. Профессор особенно ехидно прошелся по пищевым привычкам, образу жизни, генетическим заболеваниям и телосложению бедного парня.
Общая теория, по крайней мере, та часть, что я осилил без словаря, мне показалась вполне адекватной. И если отфильтровать выпады в сторону коллег, которые пытались вылечить шахтеров, то звучало это, как модифицированный ophiocordyceps unatellis.
«Искренне восхищаюсь и завидую тому научному эксперименту, который сейчас развернула природа. Воистину бесконечное количество испытуемых. Будь у меня подобные ресурсы, я бы уже заткнул всех скептиков. Чтобы там не утверждал Гульдберг и не бредил Коллинз, я уверен, что это паразит. В этом виде неизвестный современной науке, но действующий по принципу и подобию, и я почти уверен, своему дальнему родственнику Ophiocordyceps unilateralis. Энтомопатогенный гриб паразитирующий на муравьях, который напрямую не затрагивает мозг, но проникает в мышечные волокна. А со временем превращает носителя в собственную версию.