Зараза
Шрифт:
Он встряхнул головой и подхватил чемоданы. Мы двинулись за ним — Елена с Ареликом и я со своим баульчиком. Он лихо проходил между скопившимся народом, потом завернул за угол здания, и мы уткнулись в ворота, оказавшиеся запертыми. Но Эйтан постучал носком ботинка и тут же из будки выглянул парень в куртке охраны. Эйтан махнул ему рукой и тот подошел. Они о чем-то тихо поговорили, и Эйтан протянул ему денежную бумажку. Быстро спрятав ту в карман, он открыл одну створку, и мы дружно пробежали за Эйтаном. Он прошел еще раз за угол и толкнул дверь. Она была не заперта. Вошли в небольшое помещение и из него в узкий коридор. Было гулко от наших ног. Сюда даже не пробивался шум вокзала, а он должен быть сильным. Повернув еще раз, Эйтан с трудом толкнул тяжелую дверь, и мы тут же поняли, что теперь попали в сам аэропорт.
Звук был ошеломляющим! Нам даже пришлось кричать друг другу. Эйтан приказал не теряться и держаться рядом. Елена уцепилась за его куртку, прижав к себе малыша и сумку, я же прихватила ее за пояс плаща. Таким образом, без конца спотыкаясь и останавливаясь, протискивались сквозь ревущую толпу раздраженных, охваченных страхами, людей, шли дальше. Не перекрывая крики и визги, еле слышался голос диктора, делающего объявления.
Эйтан ввел нас в боковой проход, и мы встали в тесноте движущей дорожки. Я протиснулась к нему вплотную и спросила куда едем. Тот ответил, что к той стойке регистрации и таможенного досмотра, что сообщил по телефону Симеон, когда мы еще ехали в машине. Там должны были с ним встретиться.
Сейчас, глядя на эту волнующуюся толпу, я с сомнением думала, сможем ли с Симеоном не столько узнать друг друга, сколько нам сейчас протиснуться к самой стойке. Но мои сомнения пропали сразу, как только увидела спокойно работающих служащих аэропорта и медленно двигающихся людей.
— Теперь бы понять, где наш спаситель и узнать его, — думала я, оглядывая мужчин, и глядя по сторонам.
Но не находила того, кто должен быть с газетой. И уже отчаялась. Видя мое расстроенное лицо, Елена сама начала нервничать и о чем-то спрашивать сына, но тот только отмахивался. Потом, не выдержав, приблизилась ко мне.
— Его нет? — ее лицо выражало тревогу.
Я покачала головой.
— Не вижу. Но не волнуйся, он сам нас найдет, если захочет.
Телефон не отвечал — то ли он не слышал, то ли его уже нет. А вот об этом не хотелось и думать. Но тревожность возрастала по мере приближения к пропуску перед регистрацией. У входа в загородку со столами таможенников, вдруг образовался затор. Нам было не видно, но слышен крик и потом еще множество голосов. Эйтан дернулся смотреть, но Елена удержала его.
— Нет-нет! — просила она, умаляющее глядя на него. — Не надо. Там и без тебя разберутся.
— Ну вот, — хмыкнула я. — Вот и началось. А то на тебе — спокойствие и порядок. А как же паника при посадке? Все должно быть, как в кино.
И кутерьма уже волной захватывала наш поток, подкатываясь и к нам. Эйтан отодвинул всех нас к стойкам, и загородился чемоданами.
— Не выходите из-за них, — спокойно сказал он. — Если что, ныряйте под стойки.
Сам же прижал к себе мать и завел за спину Арэля. Волна и крики приближались. Вдруг меня потеснил мужчина, прижав спиной к своей груди.
— А вот и я, Надежда, — услышала тот самый голос, и сердце забилось от радости, и я попыталась обернуться. — Тихо, не дергайся. Сейчас пропустим самое интересное.
О чем он говорил, я не поняла, так как мимо с воплями и проклятиями пробиралась группа из двух полицейских, которые тащили упирающегося мужчину и вцепившуюся в них орущую, растрепанную женщину средних лет. Что там произошло, так и не поняла. Толпа смешалась, нарушился порядок, и люди начали толкаться и возмущаться, не пропуская других. Но мы все же продвигались уже под напором двУх мужчин. Второго я все так же не видела, только в спину, но и этот обзор мне понравился — широкие плечи, обтянутые кожаной курткой, через плечо кофр, в руках сумка и один из наших чемоданов. Мы с силой жались к ним и старались не отстать. Наконец прорвались к входу. Эйтан отставил чемодан в сторону и принялся вытягивать нас по очереди из скопившейся толпы. Ему помогал Симеон и еще полицейский, который отталкивал других, мешавших нам пройти. Как я потом поняла, когда мы уже спокойно пошли далее к столам, тот полицейский также Эйтану был знаком, кто нас вытаскивал. Они пожали друг другу руки и расстались. Видимо и это было полезным знакомством. Многие здесь долго работали вместе и знали друг друга уже в лицо.
И, наконец, я рассмотрела нашего сообщника. Симеон точно был евреем, самым точным его описанием: рыжеволос, зеленоглаз, высок ростом и, по-видимому, крепок физически. Это я поняла по его жесткой груди, хотя и стояла спиной. Он тоже рассматривал меня, и я ему понравилась. Глаз наметан. Я, как и всякая опытная женщина, знала, когда нравлюсь или нет мужчине, который так смотрит в мои серые, как некоторые говорили, стальные глаза. Как и у отца. Его боялись, но уважали за ум, храбрость и выдержку. А я всегда старалась быть на него похожей. Спортзал, бассейн и еще научилась стрелять. По молодости решила идти в школу ФСБ, но не взяли, как-то по здоровью.
— Уж не по-женски ли! — потом смеялась я. И, закончив иняз, подрядилась в СМИ, на радио. Так там и осталась. И теперь не жалею.
Я протянула Симеону руку и почувствовала ответное крепкое, но осторожное пожатие, будто тот пытался не сделать больно. Я поняла и улыбнулась. Потом случилось неожиданное — он вдруг качнулся ко мне резко, и прижав к себе, шепнул, поцеловав ухо:
— Рад познакомиться, — и тут же слегка оттолкнул.
— Ничего себе, — подумала я, так и не поняв его жеста. — И как это понимать?
А потом стало уже некогда с этим разбираться.
Таможенники тоже мало копались в наших вещах, так как им уже было невмоготу, слишком большой наплыв пассажиров. Осмотрели только один чемодан и то, лишь открыли и тут же закрыли. Собравшись в кучку, мы потопали в зал накопления. С большими трудами, сквозь гомонящую толпу, что двигалась также с шумом и криками, телефонными звонками и руганью, наши мужчины прокладывали путь. Эйтан шел впереди, а мы с Симеоном уже сзади. Он отталкивал в стороны тех, кто пытался протиснуться между нами. Вскоре добрались до стойки регистрации билетов и багажа. Симеон и я встали первыми, собрав все остальные документы, и он же общался на иврите с девушками-регистраторшами. Они тоже были замотанными и уставшими и уже почти не смотрели ни на наши лица, ни на весы. Сдав багаж, мы уже полностью свободные пошли к накопителю своего рейса.
По дороге я расспрашивала Симеона, как он нас нашел и как понял, что это мы. Он засмеялся.
— Я вас вычислил.
— Это как же?
— Две женщины, примерно одного возраста, молодой парень и малыш. К тому же стоят в очереди в правильном рукаве. И еще. Одна из них очень красивая, — и приобнял меня за плечи.
Я хмыкнула. Насчет «красивая» можно поспорить, я бы сказала, что их две, если что. Елена тоже была хороша собой. Невысокая, хрупкая, с копной каштановых волос, смуглая с огромными карими глазами, она выделялась, и многие мужчины оборачивались. На меня же меньше. Выше среднего роста, крепкая фигура, с короткой стрижкой и холодными глазами, не каждому мужчине была по нраву. Мои ребята говорили мне, что я «хороший парень и друг». И тут вдруг?