Заражение души
Шрифт:
Из большого зеркала на него с презрением смотрело его отражение. Как всегда осуждающе. «Почему бы тебе не повеселиться? Почему бы просто не использовать то, что тебе дали?»
Тристан скорчил себе гримасу. Потом потер подбородок. Ему нужно побриться. Тонкая рыжеватая щетина делала его еще моложе, чем он был на самом деле, моложе и печальнее, поэтичнее, и ему это не нравилось. Когда он попытался отрастить бороду, Бран безжалостно насмехался над ним, говоря, что он похож на задумчивого юного святого. И да, было некоторое сходство с изображениями печальных мучеников с добрыми улыбками, которые Бран разыскал, чтобы показать ему. Копна взъерошенных кудрявых волос Тристана
Вспоминать об этом было все равно что бередить старую, плохо зажившую рану.
Кстати о ранах… Тристан осторожно снял свитер, бросил его на вешалку для полотенец и задрал подол белой футболки. Три царапины на его ребрах превратились в едва заметные розовые линии. Разнообразные синяки выглядели намного отвратительнее, но болели не так уж сильно, если он не слишком вертелся. Борозда, вспаханная поперек его предплечья, была худшей, но не слишком серьезной и почти зажила. Он не был избитым и полумертвым. И шрамы не уродуют его тело. В общем, все обернулось не так ужасно, как могло бы. Он победил. Он выполнил свою работу и остался жив. Откуда это ноющее чувство несчастья? Может быть, он просто устал. Тяжелый рюкзак и целый день блужданий по городу…
Или, может быть, именно мысль о Бране внезапно превратила хладнокровного эксперта в плаксивого юнца, погрязшего в бесконечной печали.
Он на мгновение закрыл глаза, предаваясь головокружительной фантазии. Знающие руки мягко скользили по его напряженным плечам. Знакомый низкий смешок. «Ах ты, дурачок. Всегда спешишь навстречу опасности. Всегда так стремишься стать победителем. Первый среди лучших…» Пьянящий запах папоротника или, может быть, каких-то трав, свежих и сушеных. … Бран любил играть с зельями…
Нет, это просто вербена.
Глаза Тристана распахнулись, и он уставился в зеркало, ужаснувшись внезапному приступу тоски. В последнее время у него было так много впечатлений каждый день, как приятных, так и неприятных, что он думал, что старые уже забыты. Но, возможно, некоторые вещи его тело помнило лучше, чем разум. Они были вырезаны слишком глубоко, как старые татуировки, выцветшие, но никуда не девшиеся.
Проклятье.
Ему следовало бы выслушать нелепого старика в поезде до Германштадта, который предостерегал его от поступления в Шоломанс.
****
…а может, он просто казался старым. Тристану тогда все, кому было за сорок, казались старыми. Волосы мужчины были щедро посыпаны серебром, у него были грустные темные глаза, и в его дыхании чувствовался слабый запах алкоголя.
«Иди домой, дитя, пока не поздно, — сказал он. — Выходи на ближайшей остановке и садись на обратный поезд. Это самый мудрый совет, который я могу тебе дать.»
Тристан ощетинился на слово дитя, но не дал ему грубого отпора, подумав, что это, возможно, испытание. Он попытался заговорить с этим человеком, потому что узнал эмблему на его рукаве — солнце с пятью треугольными лучами, образованными крошечными звездочками, и драконьим глазом в центре. Это определенно был соломонар1 , маг из знаменитого Шоломанса. Тристан спросил, что бы он посоветовал тому, кто хочет учиться там. Ответ был неожиданным.
Зачем сдаваться, даже
Это было разочарованием, что маги, казалось, не могли читать мысли. Иначе было бы очевидно, что Тристану не к чему возвращаться. Он мог только идти вперед.
Его подвыпивший спутник, казалось, не заметил ни раздражения Тристана, ни его замешательства.
— Как, по-твоему, работает магия? — Он улыбнулся ласково, снисходительно, как будто разговаривал с наивным, глупым мальчишкой. Возможно, именно так и выглядел Тристан. — Я знаю, что это так же трудно сказать, как трудно объяснить, почему самолеты летают. Для невежественного ума это тоже чудо. Но это не так. Некоторые люди способны накапливать свою энергию для исполнения желаний, как вы, но их сила обычно нестабильна и неустойчива. Есть, конечно, колдуны-самоучки, но их мало. Им требуется много времени, чтобы понять, как овладеть своей силой, и они не продержатся долго, если их желания слишком велики, потому что сила каждого человека ограничена. Собрание магов — это совсем другое. Это не просто сумма отдельных людей, это их общая энергия. И когда эта энергия направлена на какую-то задачу, она никогда не подводит. Один человек может только зажечь искру, но вместе они зажигают солнце. Вот почему они должны выучить одни и те же заклинания, а когда они изобретают новые для особых случаев, им всем нужно договориться об их формулировке и точном значении. Когда один из них произносит заклинание, его зажигает не только его энергия, но и энергия всех тех, кто держит это заклинание в уме. Очень умно, правда? Но если ты действительно подумаешь, мое дорогое дитя, и примешь во внимание человеческую природу и каждую систему, изобретенную людьми, ты поймешь, что не так с этой. Тебе лучше подумать сейчас, прежде чем ты станешь частью этого.
****
Это было очень тонкое, деликатное предупреждение, и хотя Тристан понял его как таковое, оно оставило его в недоумении. Зачем одному из магов Шоломанса проповедовать против себе подобных? Тем не менее загадочные рассуждения не подействовали на Тристана. Он был слишком честолюбив и слишком стремился превратить свою мирскую жизнь в постоянное чудо, чтобы обращать внимание на тарабарщину старика.
Если бы он послушался, то вообще не встретил бы Брана. Возможно это было бы к лучшему? Но теперь нет смысла гадать. Лучше сосредоточиться на текущих задачах.
Значит, сначала побриться. А после этого — хороший горячий душ. Или, может быть, он пропустит первое и сразу перейдет ко второму. Тристан отвернулся от зеркала. Какая разница, побреется он или нет? Зачем выглядеть лучше, чем он себя чувствует?
Проведя неразумное количество времени под палящими струями и чувствуя себя совершенно растаявшим, Тристан надел чистую футболку и джинсы, не утруждая себя нижним бельем, и вернулся в спальню, стуча босыми ногами по деревянному полу.
Обслуживание номеров? Да, определенно. За счет мастера Мейера, конечно.
Официант в зеленой униформе, равнодушный и послушный, как голем, и тоже молчаливый, принес поднос и ушел. Тристан поковырял кусочки жареной в горшочке говядины в сладком сливочном соусе, но обнаружил, что на самом деле не голоден, хотя уже довольно давно не ел как следует. Булочка, которую он жевал раньше, не в счет.
Была ли это нервозность? Нет, у него не было причин для беспокойства. Все должно работать гладко, без особых усилий, если вообще есть с чем работать.
Просто еще одна работа. Рутина.