Зарево над предгорьями
Шрифт:
— Привал! — хрипло скомандовал Вовка и, прислонившись к камню, мгновенно заснул.
Однако место для привала было совсем неподходящим, и Валя отправилась на поиски. По пересохшему руслу потока, хватаясь руками за ветки диких яблонь и орешника, девушка долго карабкалась вверх. Наконец она поднялась на плоскогорье, поросшее дикими плодовыми деревьями. Со всех сторон его обступали горы.
Валя долго бродила по плоскогорью, собирая груши-дички. Неожиданно она вышла на поляну, посреди которой стояла покосившаяся избушка с двумя оконцами. Дверь была
Недоделанный улей, сломанный дымарь, забытая сетка, куски вощины говорили о том, что это избушка пасечника. Хозяева, видимо, эвакуировались.
Валя торопливо спустилась вниз, рассказала обо всем Шурику, и они решили разбудить Вовку.
Вовка так и проделал весь путь в полусне.
— Отдыхайте, — проговорил он, войдя в избушку, и повалился на лавку.
Валя подложила ему под голову стеганку, стащила с него сапоги и рубашку.
— Ложись-ка и ты поспи, — сказала она Шурику. — А я обед сварю. Пообедаем и пойдем дальше.
Проснулись Шурик и Вовка почти одновременно, когда солнце уже зашло.
Пускаться в путь, на ночь глядя, по незнакомой горной дороге было опасно.
— Может быть, выйдем утром? — предложил Вовка.
Шурик и Валя очень обрадовались. Им хотелось подольше побыть в этой маленькой, похожей на игрушечную избушке, провести хоть несколько часов в глуши горного леса, где невольно забывалось, что совсем близко бушуют бой.
Валя угостила мальчиков замечательной кашей с консервами и салом. Потом она пошла к роднику и вернулась с казаном, в котором был холодный вкусный компот.
— Откуда это? — удивился Вовка.
— Я тут в лесу клад нашла. — И, видя недоверчивые взгляды мальчиков, Валя разъяснила: — Тут недалеко омшаник, где пчел зимой хранили. Он обрушился, но пролезть можно. Там много всякого добра оставлено. Мука, еще мешки с чем-то, я не смотрела. Я только меду взяла и котелок, а фруктов диких на поляне насбирала.
Очень скоро компот был съеден и Валя понесла казан обратно. Вместе с ней пошли мальчики.
Обойдя со всех сторон омшаник, Вовка остался недоволен:
— Набредут фашисты, сразу увидят. Давай, Шурик, замаскируем его.
Найденной в избушке лопатой они подкопали уцелевшее стропило, обрушили кровлю и сверху набросали веток. Теперь обнаружить омшаник было нелегко.
Крупные яркие звезды зажглись на черном небе. Они были такими близкими, что казалось, стоит залезть на крышу избушки — и можно дотянуться до них и потрогать каждую рукою. Было очень тихо.
Вдруг где-то невдалеке заплакал ребенок. Все вздрогнули. С другой стороны тоже раздался детский плач, потом кто-то громко захохотал и сразу в нескольких местах противно, тонкими голосами завыли.
— Что это? — спросил Шурик, прижимаясь к Вовке.
Валя тоже придвинулась поближе.
— Это шакалы, — успокоил их Вовка. — Я когда в приморском лагере был, так там их тоже много. Они не страшные.
— Как противно воют! — проговорила Валя. — Пойдемте в хату, хлопчики.
Утро было пасмурное и ветреное. Густые лохматые облака цеплялись за отроги гор и так и оставались висеть над долиной. А ветер все гнал и гнал новые облака; постепенно они превращались в большие черные тучи.
Откуда-то из глубины ущелий донеслись раскаты грома. Внезапно стих ветер. Сразу стало душно, и хлынул ливень. Выросшая в степях Валя и ленинградец Шурик далее не представляли, что с неба может низвергаться столько воды.
Вовка надел бурку и вышел на поляну. За воротник ему тут же полились струи ливня. По руслу, которым они вчера шли, текла бурная речка. Нужно было искать другой путь, чтобы выбраться на дорогу. Вовка пошел в обход поляны и натолкнулся на еле приметную узкую тропу. Она поднималась в гору. Вовка стал карабкаться по ней. Тропа оползала вниз жидкой грязью, взбираться можно было, лишь хватаясь руками за кусты и обнаженные корни деревьев. Еще труднее оказался спуск. Хмурый, измазанный в глине вернулся Вовка назад.
— Придется переждать дождь, — сердито сказал он.
Валя и Шурик не скрывали своего удовольствия.
Ливень продолжался весь день, а к вечеру перешел в мелкий затяжной дождь, напоминавший Шурику ленинградскую осень.
Чтобы скоротать время, они пересмотрели альбомы о подвигах моряков, казаков, летчиков и партизан. Долго обсуждали, чем каждый займется, когда попадет в Сочи. Шурик предложил петь. Мальчики научили Валю «Песне о морском отряде», а она их — старинным казачьим песням, которых знала множество.
Ты, Кубань, ты наша родина, Вековой наш богатырь. Многоводная, свободная, Разлилась и вдаль и вширь, —выводили все трое, и Шурик очень жалел, что нет под рукой гармошки.
Пели долго, а потом Вовка начал преподавать Вале и Шурику огневую подготовку. Он учил их обращаться с мелкокалиберной винтовкой, затем начертил углем на стене незамысловатые рисунки и рассказал, как нужно стрелять из пулемета.
— Эх! — вздохнула Валя. — И почему нас не берут в армию? Не знают еще, что мы можем, потому и не доверяют.
— Нет, — возразил Шурик, — это нас берегут. Вот Вовку орденом наградили, а не берут.
Дождь прекратился к концу второго дня.
На следующее утро в небе не было ни облачка. По руслу еще журчала вода, но спустились ребята без труда. Выйдя на дорогу, они быстро пошли вперед.
Вовка заметил, что здесь нет следов дождя: ливень, как это часто бывает в горах, шел только в одном ущелье, где скопились нагнанные ветром тучи.