Зарево над Волгой
Шрифт:
— Все ёрничаешь… — Она сердито скосила на него глаза. — У меня страшное горе… Вчера я похоронила Алексея. Его во время бомбежки… осколком от бомбы. Удар в самое сердце. Отец по нему рыдал, и мне было не по себе, я ходила как в тумане…
— Жаль парня, — коротко изрек Иван Лукич.
— Весь день я была в слезах. Теперь не знаю, что мне делать и как дальше жить. Может, дашь совет?
— Тебе совет? — Иван Лукич усмехнулся. — Ты ошиблась адресом. Я ведь советы давать не умею. Не я же дал тебе совет
— Не груби, — оборвала она его. — У меня и так на душе холодно и пусто. Потерять такого человека… — Она всхлипнула.
Иван Лукич подошел к ней ближе, посмотрел в глаза.
— Не будь артисткой, Кристина, — жестко одернул он ее. — Дать тебе совет… Смешно!..
— Послушай, Ваня, может, помиримся, а? — Она вытерла платком мокрые глаза. — Начнем нашу жизнь с нуля?
Бурлаку так и хотелось крикнуть во весь голос: «Ты убила моего ребенка!..» Но в последний момент он пересилил себя и сдержанно промолвил:
— С тобой у нас все кончено! И горевать тебе не надо. Что, разве на Алексее свет клином сошелся? Был я твоим мужем, но ты от меня ушла к другому. А третьего что, не найдешь?! Смешно! — Он повернулся, чтобы уйти, но Кристина схватила его за руку, придержала и выдохнула ему в лицо:
— Я буду другой, я больше не позволю себе…
— Уйди! — резко оборвал он ее. — Я не желаю с тобой видеться, не то что разговаривать.
Она не знала, что ответить ему, ее нервы были на пределе. Она стояла бледная и безутешная.
— Мне к генералу Гордову, — сказал Бурлак дежурному по штабу майору с тонкими усиками и косыми бакенбардами, придававшими его худощавому лицу округлость.
Дежурный сообщил, что у замкомандующего фронтом находится начальник бронетанковых и механизированных войск фронта генерал Штевнев.
— Мне и к нему надо…
— Минутку, я доложу генералу Гордову… — И майор метнулся к кабинету.
Через пять минут он вышел и на ходу бросил Ивану Лукичу:
— Проходите!
Генералы о чем-то беседовали. Увидев Бурлака, Гордов встал, поздоровался с ним за руку и, глядя на Штевнева, сказал:
— Вас не было в штабе, и мне пришлось посылать на завод командира танкового батальона.
— Да? — Штевнев тоже встал, подошел к Бурлаку. — Ну и как, что-нибудь выходили?
Бурлак ответил, что был на приеме у директора тракторного завода Задорожного и передал ему просьбу генерала Гордова. В это время к нему прибыл нарком танковой промышленности генерал Малышев и тоже завел речь о танках, заметив, что его просил об этом генерал Еременко…
— Ты, Бурлак, говори короче, — произнес Гордов.
— Понял, товарищ замкомандующего. Если коротко,
— Сколько? — напружинился Гордов.
— Десять отремонтированных и два десятка новых Т-34!
Генерал Гордов похвалил Бурлака. Он вернулся к столу, позвонил начальнику штаба и велел прибыть к нему, потом, взглянув на генерала Штевнева, распорядился, чтобы тот немедленно подобрал экипажи для танков и завтра же вывел их с завода.
— А вы, капитан Бурлак, тоже подключайтесь к этому делу, помогите генералу набрать танкистов, они есть и в вашей бригаде. Возьмите лучших людей — и на завод. Прошу опробовать каждую машину. Ясно?
Штевнев коротко ответил:
— Все в точности исполню!
Он направился к выходу, а Бурлак попросил Гордова разрешить ему позвонить комбригу и предупредить, что на левобережье он сегодня не переправится, так как поедет с генералом получать танки.
— Я сам позвоню комбригу, он мне нужен, — сказал генерал Гордов.
— Слушаюсь! — И Бурлак вышел вслед за начальником бронетанковых и механизированных войск Сталинградского фронта.
— Я сейчас на пять минут заскочу к начальнику оперативного отдела, — сказал Бурлаку Штевнев, — а вы идите в штаб фронта в мой кабинет. Подберем людей, и вы пойдете отдыхать, а утром явитесь ко мне.
12
К матери Иван Лукич пришел в десятом часу вечера. Она еще не спала и обрадовалась его приходу, однако бросила ему упрек.
— Целый месяц тебя не было, сынок, — промолвила она, вешая его капитанскую фуражку на гвоздь зеркала. — Все гадала, где ты и не попал ли в какую-либо беду. Что, наверное, был на передовой?
— Побывал, но, как видишь, вернулся цел и невредим, правда, руку малость задело осколком, но рана уже почти зажила. — Он снял гимнастерку, поправил на руке бинт.
— Сердцем почуяла, что ты придешь сегодня, — продолжала мать, — и напекла пирожков с вишней. Ох и вкусные! Вот отведай. — Она поставила на стол целую миску еще теплых пирожков.
Он посмотрел ей в глаза. Они светились, как два маленьких солнышка, и такое тепло исходило от них, что Ивану Лукичу стало жарко. А она уже рассказывала ему о том, как на прошлой неделе почти весь день сидела с соседями в бомбоубежище: город сильно бомбили немецкие самолеты.
— Слухи ходят, что немец еще ближе подошел к городу, — сказала Татьяна Акимовна. — Неужели возьмут Сталинград?
— Не возьмут, мать, — уверенно заявил Бурлак, за обе щеки уплетая пирожки. — Верховное главнокомандование посылает под Сталинград все новые войска и боевую технику. Сюда прибыли бойцы из далекой Сибири и с Дальнего Востока.