Зарево войны II
Шрифт:
Филетус пал под натиском стаи ксеносов, и никогда уже не сможет подняться вновь. Авитус не стал отдавать никаких приказов, зная, что его отделение достаточно хорошо понимает, что надо делать, и открыл огонь из своего тяжелого болтера. «Адские огни» один за другим врезались в панцири гаунтов, словно воздушные шары вспарывая свисающие с их туловищ мешки с ядом.
Сержант Таркус и первое отделение продолжали свой путь по болотистой низменности. Они все еще не вступили в контакт с врагом, но сделали новое открытие, столь же тревожное.
– Что вы об этом думаете, сержант?
–
Это была птица. Вернее, это былаптица. С ярким оперением и непропорционально развитым клювом, это была типичная тропическая птица, из тех, что процветали повсеместно на Тифон Примарис, каркая на путников с верхушек деревьев и порхая туда- сюда через открытые пространства подобно танцорам в разноцветных костюмах. Однако яркое радужное оперение этой конкретной птицы было потемневшим и покрытым пятнами, и, хотя ее распростертые крылья время от времени спазматически подергивались, никаких других признаков жизни она не проявляла. Клюв птицы был широко раскрыт, черный раздутый язык вывалился наружу, и казалось, будто она пытается глотнуть воздуха.
Таркус, наклонившись, ткнул несчастную птицу кончиком боевого ножа. Его лицо приобрело задумчивое выражение.
– Ты когда-нибудь видел подобное, Норд?
– спросил Таркус, улучив момент.
Норд был молод для космического десантника, он едва вступил в третье десятилетие своей жизни. Прошло всего десять лет, или около того, с тех пор, как он сам был претендентом, таким же как те дрожащие юнцы, взятые с Кальдериса, или те, которых сейчас проверяли библиарий и капеллан в центре деревни тифонианцев. У него были задатки превосходного Кровавого Ворона, но Таркус быстро понял, что Арамус был прав, и Норд еще не готов командовать отделением. Норд на мгновение задумался, прежде чем ответить.
– На Проспероне, - ответил он наконец, - животные были отравлены таким же образом. Таркус кивнул, убирая нож.
– Отравление спорами, - констатировал он.
Мицелиевые споры и их воздействие на живые существа были, пожалуй, одним из самых коварных аспектов вторжения тиранидов. Как правило, выбрасываемые в атмосферу на средних этапах вторжения, мицелиевые споры быстро прорастали, контактируя с любым органическим материалом. Разрастаясь с угрожающей скоростью, они запускали нити грибницы глубоко в ткани жертвы-хозяина, выделяя при этом ферменты, разрушающие органику вокруг, постепенно превращая ее в сырую биомассу. В сущности, пораженные растения и животные переваривались заживо задолго до того, как их тела будут поглощены. Все, что оставалось стаям тиранидов-потрошителей, это прийти и поглотить получившуюся биомассу, которая, в конечном счете, превратится в еще большее количество тиранидов.
– Это все легкие, - продолжил Таркус, проходя мимо обреченной птицы и сканируя взглядом болото впереди.
– Аэробные существа подвергаются мицетическому заражению через легкие, вдыхая воздух, насыщенный спорами.
Норд последовал за Таркусом, остальные десантники потянулись следом.
– Но это возможно только при наличии достаточно больших концентраций спор в воздухе. Таркус
– Смерть наступает в течении двадцати четырех часов, так что птица не могла прилететь издалека.
Сержант поднял болтер и до предела напряг свои улучшенные чувства, пытаясь пронзить полночный мрак.
– Одно можно сказать наверняка, - мрачно сказал он, - не похоже, что вторжение здесь находится на ранней стадии.
* * *
Боевой брат Войрэ и третье отделение неуклонно продвигались на юго-запад, все дальше углубляясь в затопленный тенями лес, когда наконец вступили в контакт с противником. Они вышли на широкую поляну, и, впервые за прошедшие часы, смогли взглянуть в открытое небо.
– Я фиксирую движение, - сказал брат Циррак, изучая свой ауспекс.
– В каком направлении?
– спросил Войрэ, держа готовый к стрельбе болтер наизготовку. Циррак указал куда-то в тени между стоящими на границе поляны деревьями, немного левее нынешнего направления движения десантников.
– Человек?
– снова спросил Войрэ. Циррак покачал головой.
– Что-то маленькое, и их много. Войрэ задумался.
– Возможно, это местная фауна.
Брат Циррак кивнул в ответ.
– Возможно. С таким количеством растительности между ними и нами трудно сказать наверняка.
Войрэ жестом отправил отделение вперед.
– Нужно проверить. Циррак, раз ты засек это, думаю, эту честь стоит отдать тебе.
– Мне нужно сказать спасибо?
– усмехнулся Циррак, убирая ауспекс и поднимая болтер.
– Что-то я не чувствую, что должен это сделать.
Когда брат Циррак, стараясь не производить ни звука, двинулся вперед, Войрэ велел остальному отделению построиться полумесяцем перед линией деревьев. Если Цирраку удастся что-то найти, десантники должны занять достаточно хорошую позицию, чтобы справиться с этим, чем бы оно не оказалось.
Даже несмотря на улучшенное зрение Астартес, усиленное визорами шлемов, кроваво- красный доспех Циррака при столь скудном освещении казался почти черным, и вскоре десантник исчез в тенях, скользнув сквозь строй деревьев в темноту. В тишине Кровавые Вороны ждали каких-либо известий от него. В следующую секунду громоподобный звук болтерной стрельбы разорвал тишину, и Циррак, паля в темноту, ринулся обратно сквозь строй деревьев.
– Нет, - процедил он сквозь зубы, - это точно не местная фауна.
Даже на фоне болтерной стрельбы Циррака теперь был отчетливо слышен становящийся все громче и громче чирикающий звук, словно костью водили по кости, словно бесчисленные зубы скрежетали во тьме.
– Доложи!
– велел Войрэ по воксу, наведя на деревья свой собственный болтер.
– Что ты нашел?
– Неприятности, - загадочно ответил Циррак.
Прежде чем Войрэ и остальные успели сказать еще что-нибудь, деревья перед ними словно взорвались. Стая потрошителей вылетела из листвы на поляну, сотня тварей за сотней. Полные бритвенно-острых зубов пасти и когти чудовищ алчно клацали, пока они мчались вперед на Кровавых Воронов.