Зарницы смуты
Шрифт:
По-звериному взвыв, дикари напали. Попытались окружить противника, оттеснить к вязкой и скользкой земле меж деревьев, но Уонтер на простенькую уловку не попался. Проклиная всех и вся, он перекатился через плечо, пропустив над собой опасный выпад туземца, и оказался позади всех троих. Уже на ногах. Уже готовый убивать.
Клинок дважды избежал встречи с топорамим, мягко отводя их в стороны; оставил глубокую зарубку на древке копья и, незаметно вспорхнув, коротко и жестко ужалил неуклюжего дикаря в живот. Кровавый любил и ценил такие удары. Без особых изысков, действенные и всегда смертельные.
Кишки и внутренности в пенной крови вывалились
Второго свалил, огрев оголовьем меча по плечу.
Следом настал черед отведать стали туземцу, вооруженному копьем. Тот был ловчее приятелей и по-настоящему умел драться. Пришлось даже на время забыть об атаках, чтобы отстоять удобную позицию на твердой и более-менее сухой почве. Но долго бездействие не продлилось. Лишь немного расслабился дикарь, давая необходимый отдых мышцам, Уонтер своего не упустил. Два удара, нанесенных крест-накрест, отправили копейщика в вязкие объятия агонии.
Каким бы хорошим воином не был бастард из Гнезда Виверн, но усталость, вкупе с обожженной плотью и ранами, полученными в первой за тот вечер стычке, делали его уязвимым.
Он сбился с шага. Потерял равновесие. Успел отразить топор вскочившего с земли противника в самый последний миг, отведя полумесяц сырой меди в сторону клинком. Как плата — глубокая рана на предплечье и непоправимо выщербленное лезвие.
На какое-то время Неста обуяло желание просто закрыть глаза и прекратить свои страдания, но воля не позволила.
Он вздернул себя на ноги и, не обращая внимания на кровь и боль, расправился с противником. Жестоко. Оправдывая свое прозвище.
Уже потом, когда обезглавленный туземец перестал шевелить обрубками рук и ног, а крови натекло столько, что воздух стал ржавым на вкус, Нест рухнул ничком и провалился в пучину беспамятства.
За пробуждение пришлось дорого заплатить. Тошнотой, головокружением и ноющей болью во всем теле. Немного погодя, когда мысли перестали порхать неуловимой стайкой бабочек, Уонтер осознал, что лежит не на дороге посреди топей, а на жесткой подстилке в какой-то телеге. Под головой — мешок с теми немногими вещами, которые успел прихватить в Чертополохе. Сквозь густо переплетенные ветви он видел обрывки безликого, серого цвета неба; слышал натужный скрип осей, недовольное всхрапывание лошади и пение возницы.
«Мне не может так везти и дальше, — рассеянно подумал Кровавый, ощупывая тугую повязку на плече. — Я трижды сбрасывал смерть с закорок, в следующий раз она спустит с меня штаны и вдует так, что мало не покажется… Не пора ли остепениться?»
Он решил, что, пожалуй, пора.
— Эй… — слабо позвал возницу Нест. — Где мы? Кто ты такой и почему спас меня?
— Табариус Эмре. Землеописатель. Еду в Гнездо Виверн, а оттуда — дальше на юг. Нашел тебя на рассвете, неподалеку от сгоревшей деревни. Ты дышал, хотя я видывал мертвецов, выглядевших получше твоего! Мух было столько, что пришлось себе лицо тряпицей закрывать, чтобы не набились в рот и нос. К слову сказать, в дороге мы второй день.
— Вези меня, Табариус Эмре, — улыбаясь, проговорил Уонтер. — Вези в Гнездо… к семье. К теплому очагу и глубоким погребам, где пылятся в ожидании достойного человека бочки с лучшими винами юга. Смею тебя заверить, что нет на свете более достойного их человека, чем я.
Нест чувствовал, как пульсирует силой шкатулка под головой и понимал, что вряд ли найдет существо, способное купить артефакт. Его вообще не стоило брать! Пусть бы пылился на алтаре в ожидании своего часа… Теперь же эта проклятая штуковина была намертво связана с Уонтером, он чувствовал и знал это.
Поддавшись жажде наживы и алчности, заставил Антера Ан-Мураган перерезать глотки своим спутникам. И сам не остался в стороне! Жалел ли об этом Нест? Пожалуй, нет. Не в его правилах лить слезы над невинно убиенными. Но считал, что так судьба расквиталась с ним — лишив пальцев, подсунув под голову шкатулку и отправив домой.
— Слушай, друг Табариус, а чем это здесь так воняет? Твой конь страдает недержанием и пускает струю под себя всю дорогу?
— Нет. Так пахнет смесь, что защищает тебя от боли. Губчатая трава, немного толченых листьев болотного мирта и моча. Твоя моча. Нет лучше средства от ожогов!
— Это божественное средство, — сказал Уонтер. — Но все-таки, Табариус Эмре, я тебя уже ненавижу.
На этом история Уонтера Кровавого заканчивается. Что сталось с ним дальше? Я не знаю. Говорят, Табариус привез его мертвое тело в Гнездо, где передал семье.
По другим слухам, Уонтер прожил до глубокой старости, став редким ворчуном, обожающим внуков и бродячих котов.
Еще кто-то говорил, что он вновь отправился вглубь Хехора вместе с землеописателем, где и сгинул бесследно.
Пусть каждый сам решит, что здесь истина.
Нынче же нам известно одно: Уонтер никому не рассказал о беседе с колдуном. Лишь сделал несколько записей в дневнике, который позже оказался у нас в руках.
Так и шла шкатулка сквозь годы. Как семейная реликвия, к которой нельзя прикасаться. Истинные хозяева словно забыли о ней, пока не пришло время Лестера Неста. Пришло время шкатулки и тайны, что хранилась в ней долгие годы.
Тайны Четырех Роз.
Тайны, уходящей в незапамятные времена, когда в обжитых землях еще не было городов, а боги и демоны бродили среди смертных.
Глава 21 Кукловод
Он выбрался из трущоб. В какой район Таль-Самора попал, оставалось лишь гадать, но поиски Ларта не стали неразрешимой задачей. Его можно было найти по возмущенному шуму толпы, растекающемуся эхом по городу.
Натянув поглубже капюшон, Валиадо вышел из проулка на широкую мощеную улицу. Теперь оставалось лишь идти вслед за встревоженными горожанами, что спешили куда-то к западным районам города, и положиться на удачу.
Кукловод слабо улыбнулся. Вот на кого точно рассчитывать не стоит, так на эту вертихвостку! Она давным-давно забыла про него, и вряд ли вспомнит в ближайшее время.
Краем глаза он заметил, как между домами скользит едва различимая тень. Это жуткое существо следило за ним. Валиадо чувствовал, что оно так просто не отстанет.
Он решил больше не обращать внимания на пугающий силуэт и сосредоточился на даре. Впервые за долгое время вновь предстояло пустить его в ход. Нет, то, что он развлекал детишек в трущобах мелкими спектаклями не в счет! Управлял фигурками из глины и дерева, разыгрывая простенькие пьесы из жизни рыцарей и принцесс, а теперь… теперь предстоит подчинить людей. Много, очень много людей! Иначе Клогарта не выручить.