Зарницы смуты
Шрифт:
— Ты становишься осторожным, — не без ехидства заметил бывший мастер. — Возраст?
— Здравомыслие — единственная достойная плата за безвозвратно уходящие годы, — с усмешкой ответил Призрак. — Странно, но чем дряхлее становится мое тело, тем больше начинаю его беречь. Но вот парадокс — вместо того, чтобы вернуться домой, трясусь вместе с вами в повозке.
— Значит, не такой уж ты и замшелый валун, — подытожил Тарий. — Ладно, поедем дальше по Центральному тракту.
Вопреки ожиданиям, столицы севера я так и не увидел. Кто знает, на счастье или на беду, но оказалось, что царская
Известиями мы разживались по дороге — благо в трактирах и на постоялых дворах болтливого народу всегда хватает. Деррик развернулся во всей красе. Он сумел бы разболтать даже мертвого, если понадобится. А уж как вел себя с завсегдатаями! Тут впору научный трактат писать. Когда надо — льстил, покупал выпивку и закуску; пару раз ему пришлось изрядно помахать кулаками, без большой крови удалось обойтись, но ссадин и синяков понаставил супостатам с избытком, да и сам получил немало. Тогда же выяснилось еще кое-что — Призрак не просто умел и любил драться, он достиг в этом искусстве небывалых высот.
Обычно Призрак управлялся сам, после чего пропускал кружечку-другую с недавними недругами, и всегда получал то, чего хотел.
Эрьярград мне понравился сразу. Он возвышался на крутом берегу, с двух сторон окруженный речною петлей, грациозный и красивый. Не твердыня — наследие Великой Бури, — а самый обычный городок. Это-то меня и порадовало! Страшно надоели массивные каменные громады, окруженные рвами, утыканные сигнальными и стрелковыми вышками.
От тракта к городу тянулась вымощенная плитами дорога, вдоль которой были высажены березы. Она упиралась в широкие створки ворот. Три невысокие бревенчатые стены придавали городу форму треугольника, что довольно редко встречалось на западе, а на севере уже стало чем-то вроде традиции. По углам возвышались высокие столбцы, украшенные громадными деревянными головами медведей и обвязанные многочисленными атласными лентами, трепетавшими на ветру. Небо над Эрьярградом заволокло дымом печных труб и главной достопримечательности города — до приезда царя она таковой являлась, по крайней мере, — пекарни семейства Орталь.
Детинец располагался у восточного угла стены, на самой высокой точке холма. Большинство окон выходило на реку и ярок, что раскинулся на другом берегу. Строение окружали купы деревьев.
Город бурлил жизнью. Зима смилостивилась и подарила лишнюю неделю без метелей и яростного ветра.
— Славное местечко, — усмехнулся Тарий. — Помню, гуляли на свадьбе у Харбора Красного, так ему на корабле к фьорду каравай здешний привезли. Просто чудо! Неделю в полотне провел, а на вкус — словно только из печи вынули.
— И я помню, — Деррик потирал скулу, на которой красовался огромный синяк, полученный в последней стычке. — Я после празднества три дня болел… Как думаешь, почему царь здесь квартирует? Скоро метели, а он, насколько понимаю, покидать Эрьярград не собирается.
Меня раздражала манера Призрака задавать все важные вопросы закадычному дружку. Нас для него вообще не существовало. И, что бесило больше всего, в некоторых вещах мнение других его нисколько не трогало. Как решил — так и будет.
— В любом случае, — ответил, немного подумав, Лавитри, — это нам только на руку. Не придется тащиться в столицу. Да и претендентов на путешествие к Одинокому Стражу тут всяко поменьше будет.
Мы остановились в просторном съемном особняке. Платить за него выпало на долю ордена, так как Тарий хотел немного поберечь «живые» деньги и наскоро состряпал расписку в гильдии Накопителей.
Перекусив и разобрав пожитки, приятели отправились в резиденцию монарха. На севере наш орден был в почете, чего не скажешь о магическом, и пользовался у царя определенной любовью и уважением. Оказывается, его отец провел в университете два года, перед тем как надел корону, и даже умудрился собрать четыре серебряных кольца, проиграв всего два. На том дуэли решено было оставить, так как пришло время перенять бразды правления.
Пока Нисси и Лоббер приводили жилую комнату в порядок и возились с очагом, мы с Мелгером устроились покурить на заднем дворе. Кругом громоздились снежные сугробы, так что предстояло еще изрядно помахать лопатами.
— Думаешь, сумеют уговорить царя и советников? — спросил мой друг.
— Уже не знаю, чего от них можно ожидать, — табак на севере оказался гораздо хуже западного, но выбирать не приходилось. — В Деррике загадок столько, что не перечесть. Не удивлюсь, если Деметрей его давнишний приятель.
— Тайдеона, конечно, себя превзошла, — Мелгер нервно хихикнул. — Вот куда, спрашивается, она отправилась? Ради чего?
— Говорит, что хочет понять тайну роз, — я пожал плечами, потому что до сих пор слабо понимал ее мотивы.
Какое-то время мы просто молчали, наполняя воздух горечью табачного дыма, и глядели на заснеженные крыши разноцветных домов. Где-то на другом конце города чадила пекарня, в конюшне неподалеку протяжно скрипела пила. И тут Мелгер выдал такое, отчего мне сделалось не по себе:
— А что если… — он поглядел на трубку, продолжил: — А что если на уме у нее нечто другое?
— К примеру?
— Мы же не знаем, на самом ли деле Тай не сумела перевести письмена. Нам-то она говорит одно, но кто ж поручится, правда ли это?
— К ты клонишь? Говорю — колдунья звала меня с собой! Сомневаюсь, что она вычитала нечто, способное навредить всем, и ни слова не сказала. Хотя… — я притронулся к письму, вшитому в подкладку куртки, — нет! Никогда не поверю, что Тайдеона замыслила нечто недоброе. Она капризная, избалованная, даже злая по-своему! Но не враг — это уж точно.
— Может, ты и прав, — Мелгер немного пододвинул к себе шкатулку, с которой почти не расставался. — Я стал слишком подозрительным. Проклятье, да я сам себя не узнаю! Эта вещь гнетет… Не уверен, что внутри лежит нечто полезное или ценное, скорее — злое.
— Боюсь, в обжитых землях отгадку не найти, — я вздохнул и выбил из трубки остатки табака. — Насколько понимаю, нигде не знают столько о Хехоре, как в королевствах Айрат и Ит. Но туда не добраться, поэтому просто постараемся выжить.
— Знаешь, а я ведь потихоньку начинаю привыкать к этой дряни, — он с ненавистью покосился на шкатулку. — Чувствую, что никому не могу ее доверить. Видно, так и Лестер искал перед смертью того, кто способен ее взять. Ладно, пойдем в дом. Нужно перетащить дровишек в комнаты, да как следует протопить камин.