"Зарубежная фантастика 2024-4" Цикл "Люди льда". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Да, он вбил себе это в голову. Он считает, что днем к сокровищам приближаться не опасно.
— Он выдает желаемое за действительное, — пробормотал Эскиль. — Но на чем ты основываешь свои рассуждения? Ведь ты уверена в том, что говоришь, я это вижу.
Сольвейг задрожала.
— Что мне еще остается делать? — воскликнула она.
Из внутренней части дома донесся жалобный стон. И тут же в глазах ее вспыхнул страх.
— Это твой сын? — спросил Эскиль. — Можно мне поздороваться с ним?
— Поздороваться с маленьким
— Об этом я не думаю, просто мне кажется, что он ужасно одинок.
Выражение недоверия на ее лице сменилось робкой радостью. Глаза просветлели. Эскиль никогда не видел такого говорящего, изменчивого лица.
— Да, если ты этого в самом деле хочешь, пошли! Но вид у него вовсе не привлекательный. Она повела его за собой.
— Сколько ему лет? — спросил Эскиль на ходу.
— Одиннадцать. Когда-то он был таким милым, таким красивым!
Перед самой дверью детской она остановилась и прошептала:
— Здесь, в Эльдафьорде, распускают слухи, будто он одержим злым духом.
— Какая нелепость! — сказал Эскиль, не знавший ничего ни о демонах, ни о призраках Гростенсхольма. — Злых духов вообще не существует, об этом пишут только в Библии и других древних книгах.
С благодарностью улыбнувшись ему, она открыла дверь.
И когда Эскиль увидел в постели жалкое маленькое существо, сердце его сжалось. Сольвейг подошла к постели и положила на лоб мальчика мокрое полотенце.
— Это вовсе не помешательство, — тихо и осторожно произнес Эскиль, немного оправившись от шока. — Я это знаю. Мой отец врач, совершенно особый врач. И у него был такой пациент. При мне он говорил, что это опухоль мозга.
Сольвейг смотрела на него глазами, исполненными надежды, напрасной надежды.
— Ему может помочь доктор? Или больница? Эскиль покачал головой.
— Нет. Но мой отец… Я не помню, что было с тем пациентом. Его привели к моему отцу. И отец несколько раз навещал его, потому что тот жил далеко. Но потом эти посещения прекратились. Но я не слышал, чтобы этот пациент умер. Это было очень давно, я был тогда совсем маленьким и не интересовался медициной.
Слова Сольвейг прозвучали как отзвук безнадежной мечты:
— Если бы твой отец смог приехать сюда… Эскиль не верил, что так будет, поэтому неохотно произнес:
— Не знаю, смог бы он помочь. Мне не хотелось бы понапрасну обнадеживать тебя…
Сев на корточки возле постели, он произнес достаточно громко, чтобы мальчик мог его услышать:
— Привет, Йолин! Меня зовут Эскиль. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
Маленький Йолин посмотрел на него отупевшим от боли взглядом.
— Больно… — прошептал он.
— Понимаю, — ответил Эскиль. Повернувшись к Сольвейг, он спросил:
— Ты даешь ему болеутоляющее?
— Нет, а что это такое? У меня есть какие-то старинные капли, которые он нюхает, но они, в основном,
— Подожди, я прихватил с собой кое-что из дома.
Он пошел в кухню и принес лекарство, которое ему удалось дать мальчику. Он понятия не имел, что это такое, но он видел, как Хейке дозировал это лекарство — и он мог сделать то же самое!
— Посмотрим, подействует ли оно. Во всяком случае, оно помогло мне однажды, когда у меня болела голова. Конечно, у меня не было ничего серьезного, просто я перенапряг глаза.
Он заметил, что слишком много болтает. Но он не в силах был остановиться; судьба маленького Йолина настолько потрясла его, что он был совершенно вне себя.
Разговаривая с матерью, он держал в своей руке тоненькую ручку мальчика. Время от времени детская ручонка бессильно сжимала его ладонь, и Эскиль понимал, что это происходило, когда боль становилась невыносимой. При этом мальчик стонал.
Какое страшное испытание для матери!
— Поскольку его зовут Йолином, я полагаю, что ты была замужем за старшим сыном в семье, — сказал Эскиль. — Это имя переходило из поколения в поколение, не так ли?
— Да, это так, хотя и была замужем за вторым по счету сыном, Мадсом. Старший сын, Йолин, был… устранен.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Да, он был отправлен в сумасшедший дом. Он был явно ненормальным. Это ему принадлежал дом, что стоит наверху, но он был не в состоянии содержать его. И дом был отнят у него, но он продолжал слоняться поблизости, и Терье посадил его под замок. Это звучит жестоко, но он был в самом деле опасен!
— А муж твой умер?
— Да. Он был настолько глуп, что искал сокровища. Его нашли неподалеку от Йолинсборга с проломленным черепом. Когда мы переселились сюда, брат Йолин был еще на свободе. Говорили, что это он убил моего мужа, потому что тот отобрал у Йолина дом. Другие же считают, что это старый Йолин убил его. Во всяком случае, мне не хотелось жить там одной вместе с маленьким Йолином. И Терье разрешил мне переселиться сюда. Теперь ты понимаешь, почему мальчика окрестили Йолином? Старший из трех братьев не мог жениться. Младший тоже… — нехотя добавила она.
— Почему же? — вырвалось у Эскиля, прежде чем он смог подумать.
— В их роду было много мужчин, не способных… ты сам понимаешь, к чему. Терье один из них.
Эскиль почувствовал, что щеки его заливаются румянцем. Не надо было ему спрашивать.
А Сольвейг с горечью продолжала:
— Люди в деревне болтают обо мне и о Терье. А Терье только это и нужно, как я поняла. Он не может смириться с тем, что он не… мужчина. Ему хочется, чтобы про него говорили, что он настоящий греховодник! В действительности же он никогда близко не подходил к моей постели. Да я бы этого и не позволила. Я не желаю иметь дела с этим… жестоким… мучителем!