"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Однажды ночью, после почти двух лет таких издевательств, он взломал дверь кладовой и умял целый пирог с кувшином жирных сливок. Поливая пирог сливками, он словно воочию видел перед собой свою жену, которая неодобрительно смотрела на него, тщетно делая критические замечания по поводу его талии и качая головой с видом печальным, но стоическим. «Мистер Стоувер, – говорила она, – счел бы такой поступок отвратительным. Чревоугодие, вот как это называется; а мистер Стоувер неоднократно говорил своим прихожанам о грехе чревоугодия». Мистер Стоувер проводил вечерние богослужения в ратуше каждый вторник, а в случае необходимости и чаще. Эскаргот не уступал настойчивым требованиям жены посещать церковные собрания, дабы очиститься и возвыситься
Был час ночи, когда он отложил вилку. Он поставил пустой противень в раковину и залил водой, чтобы к нему не присохли поджарки и крошки. Эскаргот знал, что поутру ему в любом случае придется несладко, и не видел смысла вдобавок ко всему выслушивать лекцию о правилах хорошего тона, принятых на кухне. Потом, возбужденный мыслью о похищенном и съеденном пироге, он решил прогуляться по берегу реки, а возможно, и порыбачить пару часов. Жена проснется рано утром и не застанет его дома, а попытка поднять шум из-за истории с кладовой выйдет ей боком. «Я ей покажу», – думал он, запихивая в рюкзак две бутылки холодного пива и надевая куртку.
По пути Эскаргот заглянул в комнату малышки и подумал, что, будь она пятью годами старше, он бы взял ее с собой и научил рыбачить при свете фонаря. Он и так почти не общался с дочерью. Похоже, жена опасалась, что он может оказать на ребенка «влияние». Если бы Энни не спала, подумал Эскаргот, она бы помогла ему управиться с пирогом. Она сочла бы это достойным делом. Но малютка спала конечно; спала крепким сном, сбив одеяльце в сторону. Поэтому Эскаргот заботливо укрыл девочку и на цыпочках вышел из комнаты.
К пяти часам утра, перед самым рассветом, он уложил в плетеную корзину знатный улов речных кальмаров и был весьма собой доволен. Он неторопливо шел по дороге вдоль темной стены леса, тянувшейся по краю луга. Над землей висел густой холодный туман, насыщенный резким, металлическим утренним запахом, ради которого стоило бодрствовать. С ветвей развесистых дубов падали капли, время от времени шлепаясь Эскарготу на шею. Он поднял воротник и ускорил шаг, внезапно почувствовав усталость. Яичница с ветчиной и полкотелка горячего кофе здорово помогли бы ему восстановить силы. «При самом счастливом раскладе, – подумал Эскаргот, – жена вообще не просыпалась ночью, не заметила моего отсутствия. И, стало быть, не обнаружила пропажу пирога и взломанную дверь кладовой». Возможно, он еще успеет починить дверь и сможет заявить, что встал ни свет ни заря и увидел, что дверь болтается на одной петле, пирог пропал, а окно взломано. Вдобавок он спрячет полдюжины банок с консервированными фруктами под домом, чтобы представить дело таким образом, будто вор набил свой мешок съестными припасами из кладовой.
Эскаргот прибавил шагу, заслышав шорох в зарослях. «Кролик, наверное», – подумал он, оглядываясь через правое плечо. Уже на расстоянии десяти футов плотная серая пелена скрывала от взгляда все, лишь изредка из тумана выступали призрачные стволы деревьев, корявые и бледные, да нависавшие над дорогой ветви с отягощенными влагой последними листьями. Шорох раздался сначала впереди, ближе к дороге, а потом за спиной Эскаргота. Слева от него тянулся речной берег, позади простирался густой лес. Все вокруг застилала непроглядная мгла, заглушавшая ночные звуки. Эскаргот сам толком не понимал, зачем отправился рыбачить так далеко, – не иначе, он совсем опьянел от пирога и сливок. Твомбли находился в целой миле впереди и еще спал в предрассветной темноте.
Впереди замерцал огонек, который мерно покачивался вверх-вниз, словно кто-то шел навстречу с фонарем в руке. Эскагорт не испытывал особого желания встречаться с кем-либо, с фонарем тот или нет. Но
– Гоблины, – пробормотал Эскаргот и сразу почувствовал, что позади него еще несколько маленьких человечков вышли из леса на дорогу. Гоблин с горящими волосами вытаращил глаза, ставшие круглыми, как тарелки, и вытянул вперед костлявый палец с острым когтем.
– Дай нам, – велел он.
Эскаргот с готовностью кивнул:
– Пожалуйста.
Он решил, что они имеют в виду кальмаров. В конце концов, спорить с гоблинами не стоило, не стоило позволить зацарапать себя до смерти, спасая нескольких кальмаров, которыми река кишмя кишела. В любом случае половину удовольствия он уже получил в процессе рыбалки. Эскаргот открыл корзинку, выстланную внутри мокрой травой, вытащил двух кальмаров и бросил гоблинам. Они тупо уставились на кальмаров, упавших на пыльную дорогу.
Гоблин с горящей головой поднял на Эскаргота изумленный взгляд, а потом вдруг резко ткнул пальцем в ухо своего товарища, разом отлетевшего к стволу дуба, и прыгнул вперед. За спиной Эскаргота послышался дробный топот, и еще три гоблина с возбужденным кудахтаньем пронеслись мимо и набросились на первого гоблина, оказавшего яростное сопротивление. Одного кальмара тот успел наполовину запихнуть в рот, а другого держал в руке, и когда самый проворный из собратьев подскочил к нему, он хлестнул нападавшего наотмашь резиноподобным моллюском, который развалился на куски, не причинив никому вреда. Гоблин энергично заработал челюстями и перекусил острыми зубами второго кальмара; одна половинка моллюска, торчавшая у него изо рта, упала на землю и мгновенно исчезла под грудой тел, когда на нее с пронзительными воплями набросились все пятеро гоблинов, двое из которых умудрились загореться в драке. Эскаргот на цыпочках прошел мимо. Справиться с шайкой гоблинов при помощи кальмаров явно не представлялось возможным. На всякий случай он бросил в кучу-малу еще трех головоногих, а потом пустился наутек, следуя поворотам тропинки, внезапно выступившей из тумана, и с разбегу перепрыгнув через поваленное дерево, местоположение которого он запомнил, когда шел на рыбалку четырьмя часами ранее.
Нечленораздельные вопли постепенно стихли в отдалении, и Эскаргот перешел на шаг; он жадно глотал туманный воздух и часто оглядывался, задерживая дыхание и напряженно прислушиваясь, нет ли за ним погони. Останавливаться сейчас не стоило. Сейчас было не время отдыхать; Эскарготу предстояло пройти еще четверть мили по лесу, прежде чем он выйдет на луг, где окажется в относительной безопасности. Сразу за лугом светились городские огни, а гоблины, подобно волкам и троллям, стараются держаться от городов подальше.
Над головой Эскаргота треснула ветка. Он пошатнулся и повалился ничком на дорогу, пытаясь оторвать от себя существо, неожиданно прыгнувшее на него сверху. Оно завопило дурным голосом прямо ему в ухо, пронзительно заверещало на своем тарабарском наречии. Крохотные ручки гоблина обхватили Эскаргота за шею, лихорадочно шарили у него по груди, дергали за ремешок, на котором висел кожаный мешочек. Гнусные дьяволята хотели ограбить его! Им нужны были вовсе не кальмары. Он перекатился на спину, подмяв под себя визжащее, верещащее существо и почти высвободившись из цепкой хватки противника. Маленький человечек высунулся у него из-за плеча, скаля острые зубы, бешено вращая глазами, похожими на крутящиеся цевочные колеса. Эскаргот крепко взял его за горло и рывком выдернул из-под себя. Другой рукой он схватил гоблина за ногу, поднял высоко над головой и с размаху швырнул в реку.