Зарубежный детектив 1979
Шрифт:
"Каждый день я ждал ее у выхода из школы. Она позволяла проводить себя до бара «Виктория» в квартале от дома, но упорно отказывалась остановиться и поболтать. Или пойти в кино.
Та встреча в скверике Сан-Мариано, по сути, и была нашим первым любовным свиданием (лиловый цветок незабудки, учебник по физике, долгий жадный поцелуй...). С тех пор мы виделись почти каждый вечер; в голове у меня сейчас путаются места и даты, но, кажется, впервые я пришел к ним домой в мае 1956-го.
Мне кажется, мы любили друг друга. Но, по сути дела, ничего друг о друге не знали. Нужна была эта забастовка
Дело было во вторник. И хотя прошло много лег, я никогда не забуду эту дату — 17 ноября, потому что в этот день мне исполнилось 19 лет.
Был создан стачечный комитет, и Движение 26 июля назначило по делегату в каждую школу. Мне поручили пойти на собрание учащихся школы имени Эдисона, которое про-
водилось в доме Папо Молина, учившегося в колледже Ма-ристас. (Папо Молино после пыток убили в ночь на рождество 1958 года.)
Я позвонил Йоланде и попросил извинения, тем более необъяснимого, что у меня день рождения. Но, как ни странно, она мне поверила. Не помню точно, но, кажется, я сказал ей, что мне нужно навестить тетку Марго, у которой довольно серьезно расстроилось здоровье. (Несмотря на свои семьдесят пять лет, она, казалось, еще никогда не чувствовала себя лучше.)
В восемь вечера я подошел к дому № 179 на улице имени Хуана Бруно Сайяса, где жил Папо Молина.
Постучал.
Мы оба чуть было не закричали от удивления. Именно Йоланда открыла мне дверь.
Прогулочная лодочка все ближе подходила к причалу.
— Ты вышла замуж, Йоланда? — снова спросил я ее, стряхивая с ладоней приставший к ним песок.
За темными стеклами очков я не видел ее глаз, но знал, что она пристально смотрит на меня.
— Да, я вышла замуж.
Опершись руками на песок, она поднялась и направилась к морю, подняла юбку выше колен и вошла в воду. У нее были плотные загорелые бедра. Я тоже встал, сбросил кеды и приблизился к воде. У самой кромки прибоя лежал обломок красноватой раковины, я поднял его.
— Да, — повторила она. — Пойдем.
Я подобрал рубашку и, раскачивая кедами, рядом с ней пошел к причалу.
— На сколько я тебя старше?
Я ждал ответа, притворяясь, что внимательно разглядываю перламутровый обломок.
— Мне двадцать пять лет. Ты это хотел узнать? А тебе двадцать шесть. Так?
Я отвел взгляд. Резко швырнул в воду осколок. Она вышла на берег и принялась выжимать на песок намокший подол юбки.
— Прокатимся на лодке? — пригласил я ее.
Она стряхнула песок со ступней и надела туфли.
После того вторника мы уже не скрывали друг от друга нашу революционную деятельность. Естественно, мы работали в разных группах. Она никогда не принимала прямого участия в моей работе. Передо мной стояли иные задачи: более рискованные, более опасные. Лишь один раз она спрятала у себя в доме две бомбы. Те самые, которые потом взорвались в здании центрального управления телефонной компании в Сантос Суаресе.
Я окончил колледж в сентябре этого года (1956 год), но не стал поступать в университет. Мне пришлось работать, и я через родителей устроился на место помощника по рекламе в тронспортную компанию.
Мы с Йоландой строили различные планы. Кто не делает этого в юности? Мы мечтали пожениться, иметь детей, быть счастливыми. Но кто же не мечтает о семье, детях, счастье? Лишь потом мы узнали, что счастье — только одна из граней большой жизни, так же как страдания или выполнение долга. Того счастья, как мы тогда его себе представляли, нет.
Около двух часов мы катались по морю. Когда наша лодка подошла к причалу, ночь почти наступила. Я выскочил на деревянный настил и помог ей выйти.
— Куманек, — напомнил нам хозяин лодки, — мы уговорились за пять песо.
Я вынул из кармана бумажку и протянул ему.
Средь сгустившихся сумерек мы побрели по причалу, осторожно ступая на мокрые, отстающие друг от друга доски.
Там, вверху, оттененная чернотой неба висела мутная луна. Мы шли по еще сохранившему солнечное тепло песку. Вдали мерцали огоньки ресторана в Бакуранао. Пляж был пустыней. Я резко остановился и мягко обнял Йоланду за талию, нежно привлек к себе и прижался к ее телу. Она беспомощно опустила руки и потупила глаза.
— Пусти меня, — прошептала она.
Я приблизил губы к ее губам, но она отвернулась.
— Не надо, пожалуйста.
Луна скрылась за плотными, серыми облаками. Окутанные тьмой, мы долго стояли не двигаясь.
— Пойдем, — тихо позвала она.
Я опустил руки, и она сделала шаг назад. Мы пошли к ресторану.
В гостинице «Сильвия» нашлись свободные комнаты. Хозяином оказался ушлый кубинец, сумевший вывезти свои деньги с Кубы уже после 1959 года. Он потребовал уплатить за неделю вперед: 56 долларов, то есть по 8 долларов в день.
Гостиница была далеко от центра, маленькая, без всяких удобств. Но цена мне подходила. Я получил номер на втором этаже (в отеле было всего 30 комнат, но моя вызывающе нумеровалась 209). Маленькая каморка, кремовые обои на стенах, узенькая кровать, один стул, алюминиевая ширма, алюминиевый же ночной столик и дающая жидкий свет лампа у изголовья.
Единственное украшение — позолоченная рамочка с репродукцией картины Ремингтона «Нападение на военный обоз».
Я подвел краткий баланс своим финансам: оставалось 210 долларов. Это не много, но, по крайней мере, неделю можно быть спокойным за комнату. Мне предстояло еще купить одежду, идти в центр по трудоустройству и затем искать работу.
Сам хозяин указал мне на расположенный неподалеку ресторан «Гонконг», где за недорогую цену кормили вполне прилично.
Было уже двенадцать дня и хотелось есть. Все же лучше сначала купить одежду.
Почти рядом с гостиницей я набрел на лавочку, где продавали все: от лыжных штанов до плавок, пляжных панам и зонтов. После бесконечного торга я наконец приобрел две пары брюк, три рубашки, нижнее белье, носки, пару башмаков на резиновом ходу, чемоданчик, свитер и клетчатый спортивный мешок (не очень модный товар, обошедшийся мне поэтому всего в пятьдесят" долларов). Я вернулся в «Сильвию», поднялся в номер и переоделся. Кормили в «Гонконге» достаточно скверно, но действительно недорого. Я пообедал (жареный рис, тушеная с овощами свинина и пиво) за три доллара.