Зарубежный детектив 1979

Коллектив авторов

Хубилган-лама достал из-за пазухи шелковый кисет, вытащил из него табакерку для нюхательного табака с крышечкой из красного коралла, тоненькой лопаткой насыпал табак на палец и зарядил им обе ноздри.

– Ну я пойду. — Шушма торопливо поднялся со скамьи, Довчин его не удерживал.

Шушма снова зашел к гостю, спросил, не желает ли он зака­зать чего-нибудь на ужин. Пурэвжав попросил немного жареного мяса с капустой. Быстро съев ужин, он отправился спать, сослав­шись на усталость и головную боль.

Как только Шушма ушел, Балдан — Пурэвжав уже почти свыкся со своим новым именем, — соскочил с постели, запер дверь,

погасил лампу и, сев сбоку у низкого окошечка, стал на­блюдать за воротами хашана. Ждать ему пришлось недолго. Скрипнула едва слышно дверца, прорезанная в больших воротах хашана, и появился высокий худосочный мужчина, в котором Пурэвжав узнал того самого рябого банщика. Крадучись, он прошмыгнул в дом Шушмы, стоящий на другом конце двора. Через четверть часа банщик так иге, крадучись, вышел с каким-то небольшим свертком под мышкой. Пурэвжав еще долго наблю­дал за двором, но никто больше не входил и не выходил из ха­шана. «Итак, — рассуждал Пурэвжав, — первый день прошел нормально. Кажется, они клюнули. Вот где мне пригодилось зна­ние китайского языка, и спасибо полковнику за советы. Встре­чусь с помощником после разговора с перерожденцем, а пока пе­редавать в Центр особенно нечего».

На следующий день, направляясь по заранее условленной улице и в определенный час на прием к хубилгану-ламе, он раз­минулся с молодым монголом в засаленном дэли попросившим у Пурэвжава огонька, чтобы раскурить потухшую трубку. Не оста­навливаясь, Пурэвжав ответил, что он не курящий и огня не имеет. Это был условный пароль, означающий, что все в порядке и что встреча с помощником состоится через два дня на окраине города за черными юртами.

1 Дэли — монгольская национальная одежда типа халата на под­кладке.

3

Хубилган-лама принял гостя с большим почетом. В красном углу пятистенной юрты, на этот раз еще более роскошно убран­ной дорогими коврами, перед жертвенником был богато накрыт широкий стол на коротеньких изогнутых ножках, инкрустирован­ный перламутром, кораллами и бирюзой. В чашах, оправленных серебром и золотом, горкой возвышались редкие по тем време­нам восточные сладости. На широком серебряном блюде тончай­шей работы были красиво уложены большие куски дымящейся жирной баранины.

Хубилган Довчин из собственных рук подал гостю в сереб­ряной пиало обжигающий губы горячий чай с молоком и не рас­таявшими еще кусочками топленого масла* возвещая о начале трапезы..

*Чай с молоком — национальный монгольский напиток. Часто в дооавляют соль, кусочки масла, мяса, пенки. Подают перед едой.

Старческое лицо перерожденца с отвислыми щеками, испещ­ренное глубокими морщинами, выражало крайнее самодовольство. От горячей пищи и внутреннего напряжения по лицу его градом катился пот, капая в пиалу. Подернутые синеватой пеленой под­слеповатые глаза его с благоговением смотрели на гостя.

«Богатая юрта у хубилгана. Вон сколько серебра и золота. И все это от пожертвований верующих. Сам-то перерожденец нигде не работал всю жизнь, а только дань собирал с верующих да обманывал их. Скоро ламаизму придет конец. Выведем их всех на чистую воду», — думал в это время Пурэвжав.

– Мы, многочисленные послушники бурхана, выражаем без­граничную радость по поводу вашего прибытия к нам из Страны восходящего солнца. Какие новости привезли? — спросил пере­рожденец, нарушая мысли Пурэвжава.

– Если почтенному хубилгану угодно, то я доложу о цели своего приезда. Во-первых, по поручению начальника японской контрразведки в Харбине господина Инокузи имею честь уведо­мить вас о том, что ваше послание с просьбой о военной помощи получено и передано в верха. При благоприятном моменте по­мощь вам будет оказана, ибо ваши действия расценены как са­мые разумные, направленные на решение судеб всех верующих в Монголии. Во-вторых, до момента выступления к вам на по­мощь военной силы из Страны восходящего солнца я буду чрез­вычайно рад служить здесь под вашим непосредственным по­кровительством. В-третьих, мне приказано передать вам лично, что пора уже от распространения слухов и версий переходить к действиям. Работать надо денно и нощно. Организация и коорди­нация действий поручена мне, — здесь Пурэвжав для усиления впечатления от сказанных слов показал хубилгану письмо, на­писанное по-японски на тончайшей рисовой бумаге.

– Согласно приказу господина Инокузи, — продолжал гость, — поселите меня в монастыре Святого Лузана, где я буду выполнять некоторую посильную для меня работу, чтобы не вы­зывать ни у кого подозрений, а под этой личиной, светлейший хубилган, я приложу все усилия, чтобы начатое вами дело дало плоды, и как можно скорее. Я также должен буду регулярно до­кладывать сиятельному господину Инокузи о результатах вашей работы, о ваших просьбах и пожеланиях, а также по мере необходимости передавать некоторые сведения и карты и привозить вам дальнейшие распоряжения и указания. Пока все.

— Хорошие вести, — похвалил хубилган. — Такой человек, как вы — образованный, смелый и деятельный, — нам очень ну­жен. Для того чтобы дело наше выиграло наверняка, мы должны, главным образом, опираться на военную помощь извне. Иначе все останется пустой затеей. Лам много в монастырях, разбро­санных по всей стране, но одним нам не под силу решить такую задачу. Если ламы не будут действовать разумно, с дальним при­целом — дело наше лопнет как мыльный пузырь.

Младшие ламы, прислуживающие хубилгану, удалились из юрты при появлении гостя, и теперь никто не мешал откровенно говорить о деле.

Оба — и гость и хозяин — были возбуждены беседой и вином.

— Много ли в Улан-Баторе надежных людей? — полюбопыт­ствовал Балдан.

Донесения Шушмы и рябого банщика, а более того — лич­ное впечатление, произведенное Балданом на хубилгана во время беседы, устранили последние подозрения перерожденца.

— Люди есть. Но не так много, вернее, пока не так много, как бы этого хотелось, скрывать не стану. Ведь мы начали дей­ствовать не так давно. Зато все люди надежные. Один из них — ваш знакомый Шушма. Человек очень преданный. В прошлом — крупный коммерсант, владелец богатой торговой фирмы. Народ­ная власть фирму национализировала, а многотысячные долги его многочисленной клиентуры аннулировала. И теперь он точит зуб на эту власть. Так-то, сын мой. Ну а другой ваш знакомый — рябой банщик — за деньги пойдет на все. Здесь, в городе, есть еще два наших человека, которым можно доверять. Люди, прове­ренные в деле. Когда будет нужно, я скажу, как их найти, — доверительно сказал Довчин.