Зарубежный детектив
Шрифт:
— Вроде бы нет.
Поразмыслив, Марков сказал:
— Для ареста нет оснований. Вызовем-ка мы ее на допрос — авось что-то и проклюнется...
Уже темнело, но фонари на шоссе еще не зажглись. Еремей Ноумен вывел машину со стоянки и неторопливо, как бы совершая прогулку, поехал в сторону города. На третьем километре возле одной из урн на обочине он притормозил, высунул руку из окна и опустил газетный сверток. Длилось это какое-то мгновенье, после чего машина продолжила свой неторопливый бег. Затем при первой возможности она развернулась, возвратившись в гостиницу.
Вскоре метров за сто от урны
Наблюдатель сообщал, что к урне никто пока что не подходил. Повторялась ситуация с черным чемоданом в камере хранения. С тою разницей, что прямо сейчас можно было проверить содержимое пакета. А если это хитрая ловушка Ноумена, заподозрившего о слежке? Может, в газету завернут обыкновенный камень или кирпич, и теперь некто преспокойно наблюдает со стороны, клюнут ли на приманку. К тому же и место было подозрительное — между закусочной и будкой с газированной водой, рядом с редким лесочком, где легко затаиться. Впрочем, зачем затаиваться? Можно было незадолго до появления машины Ноумена усесться за столик перед закусочной, потягивать пивцо и ждать удачи.
Ковачев с безразличным видом прошел мимо урны, свернул в узкую аллею, ведущую к маленькой даче с буйно разросшимся виноградником, и скрылся в кустах. Надо было что-то решать. Допустим, это капкан, поставленный Ноуменом. А если нет? Если он что-то задумал передать сообщнику? Стоит ли упускать шанс проверить содержимое пакета?..
Полковник обрадовался, когда в сторону урны прошествовала пожилая пара. Полускрытый ею, он наклонился, схватил пакет, сунул его под пиджак. Нет, это не кирпич!..
Удобнее всего было разглядеть содержимое в туалете возле закусочной. Ковачев так и поступил. Выходя оттуда, он был предельно осторожен, старался ни к кому не приближаться, ожидая нападения сзади. Пакет он снова опустил в урну, опять же не заметив ничего подозрительного, и вскоре сидел в машине с Марковым.
— В газете то, что украшало Маман, прежде чем исчезнуть из ее номера, — сказал полковник.
— Гляди-ка...
— Правда, лишь половина. Я не вспарывал, но на ощупь это бриллианты. Правильно ли я поступил, не взяв с собою?
— Разумеется. Посмотрим, кто за ними явится.
Несмотря на выходной день, в окружном управлении было шумно и многолюдно. Марков с Ковачевым просматривали оперативные донесения.
Вскоре после того, как Еремей Ноумен столь легкомысленно оставил бриллианты в урне и возвратился к себе, его посетили мужчина и женщина. Он был темноволосый, кудрявый, плотно сбитый, с квадратной челюстью, смахивал на боксера. Она — светло-русая синеглазая красавица лет около тридцати.
— Еще одна красотка. На сей раз с гориллоподобным компаньоном? — спросил Марков, разглядывая их фотографии.
— Из той же самой мафии. По-моему, явились за сокровищами посланцы дона Бонифацио.
— Но сокровища были брошены в урну.
— Лишь половина сокровищ, товарищ генерал!
— Пусть половина. Заметьте, что Ноумен избавился от этой половины сокровищ перед самым приходом гостей. Видимо, опасался, чтобы их не нашли именно у него.
— Но почему он не спрятал бриллианты так, чтобы потом снова забрать, а выбросил?.. — Ковачев задумался... — Помнится, у Эдгара По
— Кто гости?
— Вирджиния Ли. Из Штатов. Прибыла вчера из Турции. В одной машине с Джеком Джексоном. Расположились в гостинице «Мимоза»... А не Динго ли это и Мэри... вспоминаете?
— Чего тут вспоминать. «Динго и Мэри через Турцию. Маман». Может, и они.
Ковачев открыл сейф, достал вчерашний пакет. Никто им ни вчера, ни сегодня утром не заинтересовался. Но когда уборщица ссыпала несколько урн в контейнер и уже подошел грузовик, чтобы отвезти его на свалку, пришлось двум оперативникам выскакивать из кустов, показывать удостоверения, рыться в контейнере, добывая пакет.
— Они были в полном замешательстве при виде грузовика, — сказал Ковачев. — Ищи-свищи потом сокровища на свалке. И по радио не с кем было посоветоваться...
— Правильно поступили, — отрезал Марков. — Показывайте ваши стеклышки.
— Пожалуйста, любуйтесь. — Ковачев высыпал на стол бриллианты. — Стекла здесь примерно на десять миллионов. Признаться, для служебного сейфа многовато...
— Вы правы. Надо вызвать представителя банка, кого-то из здешних ювелиров. Сделайте официальную опись ценностей и передайте их кому следует... — Генерал заглянул в записную книжицу. — Кстати, как вам нравится история с таинственным нападением?
...Вчера вечером один из оперативников, приставленных к Ноуменам, заметил, как из гостиницы появился молодой человек с чемоданом. Оперативнику показалось, что это тот самый неизвестный, который несколько дней назад входил в номер Мишель. Но тогда не удалось установить, каким образом он оттуда исчез. Теперь представилась возможность познакомиться поближе с загадочным любовником.
Любовник между тем двинулся по аллее между небольшими корпусами. Было достаточно поздно, но кое-кто еще гулял. Держался он необычно. То сядет внезапно на скамейку, будто он основательно нагрузился спиртным и ему плохо (хотя походка у него была как у трезвого), то скроется ненадолго в кустах. Оперативник не без оснований подумал, что притворяющийся хочет проверить, нет ли за ним слежки, и начал действовать с предельным вниманием. Так, пытаясь перехитрить друг друга они крались по пустеющим аллеям. Преследуемый направился было к летнему ресторану, но у входа резко вильнул в сторону дощатого забора, за которым были свалены в кучу ящики из-под фруктов. Не раздумывая, оперативник тоже перемахнул через забор, огляделся. И в тот же миг его свалили на землю два сильных удара в живот и один прямо в челюсть, а нападавший сбежал.
Сейчас этому оперативнику, лейтенанту Крыстеву, предстояло лично доложить о происшедшем самому генералу. Лейтенант вошел, отрапортовал и остался стоять возле двери, виновато опустив глаза. Марков оглядел его с ног до головы и, не здороваясь, спросил:
— Вы уверены, что это тот самый?
— Так точно, товарищ генерал, абсолютно уверен. Я и тогда дежурил. А он зашел в номер к Мишель. После полуночи, любовник он ее... Он самый. Я хороший физиономист.
— Куда уж лучше. Мало того, что засветился сам, но еще и брюхо подставил под чужие кулаки...