Зарубежный криминальный роман
Шрифт:
— Кто-то пытался ее убить.
Он сказал это, чтобы нарушить спокойствие Клода Орда, и ему это удалось. Орд вздрогнул, крепко сжал руки, несколько раз облизнул губы и посмотрел в сторону спальни. Было видно, как он весь напрягся. Внезапно Клод посмотрел Мэнерингу прямо в глаза и хриплым голосом произнес:
— Я знал. Я знал, что это случится.
— Предположим, вы рассказали мне правду. Но что все это значит? — довольно грубо сказал Мэнеринг. — И я думаю…
— С ней все в порядке? — перебил его Клод.
— Сейчас она вне опасности.
— Слава Богу, — облегченно сказал Орд. — Слава Богу! Она не может пожаловаться, что я не предупреждал ее. Мэнеринг, скажите ей, чтобы она перестала думать об этом мече. Скажите ей, чтобы она навсегда забыла о нем, в противном случае это все закончится трагедией.
Его глаза были закрыты, а голос становился все глуше, так что Мэнеринг с трудом расслышал последние слова.
— Заставьте ее перестать волноваться из-за этого, вы понимаете? Уговорите ее.
Он резко повернулся к входной двери. Мэнеринг протянул руку, чтобы задержать его, но когда дотронулся до Орда, тот, казалось, развернулся, как сжатая пружина. Согнув руку, он ударил Мэнеринга в живот. От неожиданности Мэнеринг отлетел в сторону и больно стукнулся головой об стену. Прежде чем он пришел в себя, Орд уже кинулся к двери и открыл ее. Боль распространилась по всему телу Мэнеринга, и он был не в состоянии остановить Клода. В тот момент, когда кузен Сары собирался выйти из дома, появился Давид Левинсон, который в одно мгновение оказался около Орда.
— Одну минутку, — сказал он. — М-р Мэнеринг хотел поговорить…
Мэнеринг увидел, как круглое толстое лицо Орда побелело от гнева, как он сжал челюсти, и понял, что сейчас произойдет. Левинсон вдруг задохнулся от острой боли и полетел через весь холл, через ноги Мэнеринга, затем упал на спину, ударившись затылком о ступеньку лестницы. Орд беспрепятственно выскочил из квартиры, захлопнув за собой дверь с такой силой, что задрожал весь дом.
Мэнеринг медленно подошел к Давиду.
— Ну и ну, — сказал он, еле переводя дух.
Он взглянул на Давида, ожидая, что тот ответит на его замечание, но молодой человек не подавал признаков жизни. Мэнеринг почувствовал внезапную тревогу за него. Когда он подошел к Давиду, то услышал, как по булыжникам удаляются шаги Орда.
Мэнеринг с облегчением отметил, что молодой человек стал приходить в себя.
— Не волнуйся, — сказал он и слегка приподнял голову Давида. Его собственное тело болело, и Мэнеринг понял: понадобится некоторое время, чтобы эта боль прошла.
— С тобой все будет в порядке. Оп! — Он помог Давиду сесть, а затем наклонил его голову так, чтобы она коснулась коленей, после третьего наклона Давид попросил его остановиться.
— Довольно, — пробормотал он. — Мне уже лучше. О, моя бедная голова!
Мэнеринг с трудом выпрямился, а Давид дотронулся рукой до затылка. — У меня шишка величиной с яйцо страуса… — О нет, пожалуйста, не трогайте ее!
Молодой человек уселся поудобнее, облокотился на Нижнюю ступеньку лестницы, бледный, непрерывно моргая, с искривленными от боли губами. Левой рукой он начал потирать солнечное сплетение.
— Этот тип ударил меня, как никто не бил за всю жизнь, — пожаловался он. — А как вы? С вами все в порядке?
— Сейчас нормально, — ответил Мэнеринг.
— С чего он так взбесился? — Давид с большим трудом встал на ноги.
— Я хотел помешать ему уйти, — объяснил Мэнеринг. — А он настаивал.
— А кто он такой? — Совершенно очевидно, что Давид услышал только конец их разговора.
— Кузен Сары Джентиан, который считает, что ей не следовало вмешиваться в дела своего дяди, касающиеся этих мечей. — Мэнеринг усмехнулся. — Я разговаривал с ним метафорически, тебе бы явно понравилось. Давид, как только ты придешь в себя окончательно, я бы хотел, чтобы ты разузнал все, что сможешь, о Клоде Орде.
— О ком?
— О Клоде Орде.
— Его мать, а может, отец, в общем, кто-то из его родителей, был поэтом? — спросил Давид. — А со мной уже почти все в порядке. Должен ли я поговорить с вашим другом Читтерингом?
— Да, пожалуй, это наилучший способ что-либо разузнать.
— Насколько я могу быть с ним откровенным?
— Расскажи ему как можно меньше, но он должен знать, что меч у меня, — сказал Мэнеринг. — Ничего не говори о семейном раздоре и попроси, чтобы он ни о чем не писал в газете, пока не повидается со мной.
Давид медленно кивнул в знак согласия. Боль в голове и груди еще не совсем утихла, но сейчас у него не было времени заниматься собственной персоной. Он провел рукой по своим волнистым волосам. В любом случае ему было уже значительно лучше, поэтому молодой человек выпрямился во весь рост и, подойдя к двери, сказал:
— Приглядите за ней.
— Не волнуйся, я все сделаю, — пообещал Мэнеринг.
Когда за Давидом закрылась дверь, Мэнеринг тщательно осмотрел ее, чтобы убедиться, что на ней нет следов взлома. Потом открыл ее и осмотрел замок снаружи. Нигде не было никаких царапин. Значит, тот, кто проник сюда, сделал это очень умело. Хотел бы он знать, что подумает полиция об этом замечательном средстве для открывания чужих замков.
Он — то знал, что они думали о его…
Мэнеринг не имел представления, сколько времени будет находиться здесь в одиночестве, и понимал, что лучшая возможность осмотреть все вокруг вряд ли представится еще раз. Что бы тут ни произошло, совершенно очевидно, Сара была чем-то очень сильно расстроена, и он должен постараться найти в ее квартире ключ к пониманию состояния девушки. Он должен также попытаться найти возможные следы ее противника, если он вообще был. Он вспомнил, как Сара уходила из «Quinns», и подумал, что она тогда была очень сердита, можно сказать, почти в бешенстве. Она просто ненавидела его в тот момент. Однако — Мэнеринг был почти в этом уверен — рассерженный человек не может, вернувшись домой, сунуть голову в газовую духовку.