Заря-2
Шрифт:
То ли выронив ствол, то ли ещё по какой-то причине, но сейчас советский офицер оказался полностью беззащитным. Хотя и успел натворить дел, покрошив нескольких дикарей.
Послышался негромкий шум с другой стороны туннеля. Кто-то взвыл и тут же заткнулся. Но вопреки ожиданиям, из темноты выскочил всего лишь Вася. Подбежав ближе, он принялся вытирать окровавленные когти о песок. Похоже, мутант тоже успел поучаствовать в схватке, проделав пару рваных отверстий обитателям здешних туннелей.
Пробравшись через бетонные блоки, я осторожно подошёл к подполковнику. Он заметил меня, но похоже не узнал. Вскинув разряженный
– А! Максим, это ты?
– пробормотал он, после чего попытался сплюнуть на песок, но получилось неудачно.
Я быстро осмотрев его раны, тяжело вздохнул. Подполковник не жилец.
– Угу. Как себя чувствуете?
– Как дерьмо. Хотя, я себя таким уже много лет ощущаю.
Я не ответил, лишь шумно вздохнул.
– Как я выгляжу?
– поинтересовался подполковник.
– Небось, совсем паршиво?
Ответ не требовался. Советский офицер всё и так знал.
Олег Анатольевич болезненно усмехнулся. По лицу уже разливалась смертельная бледность.
– Сколько раз я должен был сдохнуть... Да сыворотка не давала. Все стимуляторы, да стимуляторы. А знаешь, я не говорил, но... После окончания бойни, я вновь встретился с Германовым. Это произошло в том же 1986, только ближе к зиме. Он тогда как раз заканчивал первую модификацию голубой сыворотки, и часть её ушло на создание новых стимуляторов. Они были весьма дерьмовые, с кучей побочных эффектов. Но Германов настоял на том, чтобы я использовал их и дальше. Я взял все необходимое сырье и навсегда ушел из обитаемой части "Астры-1". Долго потом лазил по туннелям и шахтам. Много чего сделал. Но все это уже не важно.
– Олег Анатольевич, вы...
– Не перебивай, засранец.
– устало прохрипел тот.
– Дай выговориться старику.
– Стимуляторов больше нет. Сыворотка во мне практически бесполезна. О том, что она вот такая, не знали ни Серов, ни Трубников. Это выяснилось спустя несколько лет.
Он некоторое время помолчал, блуждая постепенно мутнеющими глазами по стенам. Затем, его взгляд задержался на сидящем сверху бетонного блока мутанте Васе.
– И этот здесь... Мутанты.
– он с трудом набрал воздуха в легкие.
– Максим! Мне осталось немного, но я ещё смогу тебе кое в чем помочь. Будет лучше, если ты просто задашь мне вопросы.
– Да.
– кивнул я.
– Но прежде, хочу чтобы вы знали. Я нашёл Картавина!
– О, как. И где этот подлый мошенник скрывается?
– Давно уже лежит в КПП, в полукилометре от сюда. Пустил себе пулю в лоб.
– Туда ему и дорога.
– Олег Анатольевич... Что всё-таки произошло?
– Засада.
– устало ответил тот, едва заметно морщась от боли.
– Дрезину взорвали.
– Это я уже знаю. Но почему вы один? Где остальные?
– Не знаю.
– ему было тяжело говорить, но он старался не подавать виду.
– Я никого не видел. Просто явились эти...твари.
– Кто эти существа в шкурах?
– Люди. Строители и персонал строящегося комплекса. Это не ученые.
– Но прошло столько лет! Как они выжили за все это время?
– А хрен его знает.
– нахмурился порядком побледневший офицер.
– Многим тогда было около двадцати... Не знаю, но это точно они.
– Есть ещё кое-что... Я видел вход в "Лямбду". И она совсем не то, про что все говорили. Почему?
Он попытался рассмеяться, но вдруг закашлялся. Наружу полетели кровавые сопли.
– Потому, что никто и не знал толком что она из себя представляет.
– Я не понимаю... Она же не достроена! Что она такое?
– Верно. До окончания строительства дело не дошло. Но чем должны были там заниматься никто не знал. Слухи были разные. Я сообщил вам лишь то, что было известно официально.
– Почему же никого не эвакуировали?
– Этого не знаю. Но думаю, что едва Вильгельм Штрасс в 1986 году получил сообщение из "Астры", об этом узнали кураторы других объектов. Посчитали, что в непосредственную близость с объектом вошла иностранная диверсионная группа. Решили не рисковать, а просто потравить всех газом.
– его голос становился все тише.
– И своих и предполагаемых противников.
– Зачем так радикально?
– Значит, была причина.
– силы подполковника таяли на глазах.
– Но если персонал потравили, тогда откуда эти дикари?
– Я думаю, если проникнуть туда, ты и сам быстро найдёшь ответ.
– ещё тише ответил советский офицер.
– Мне не зачем туда идти.
– решительно заявил я, с некоторым трудом поднялся на ноги, а затем принялся демонстративно осматривать участок туннеля.
– Мой пистолет разряжен, но я дорого продал свою жизнь...
– он хотел сказать что-то ещё, но не успел.
Олег Анатольевич обмяк, устало закрыл глаза, тихо выдохнул. Подбородок упал на грудь.
– Эй, подполковник? Черт!
– я посмотрел на него с подозрением.
– Шевченко! Отставить умирать.
Но Олег Анатольевич не ответил. Он уже даже не дышал.
– Мля!
– произнёс я, осознав, что теперь я снова остался один. Вопросов меньше не стало, зато выяснились новые подробности, от которых мне легче не стало.
Тем не менее, вновь склонившись над подполковником, я сунул ему в руку разряженный пистолет. Не знаю, зачем я это сделал, но думаю, что он был бы рад умереть с оружием в руке. Это считалось честью во все времена, особенно если ты был настоящим воином. А подполковник им был, с этим точно никто не поспорит.
– Покойся с миром!
– тихо произнёс я.
Даже сидящий неподалеку Вася как-то жалобно заскулил. Видимо даже его, когда-то детские мозги, сейчас сообразили - умер человек, причем сильный во всех смыслах. А мутант явно ценил силу...
Отойдя от тела подполковника, я подошёл к лежащему фонарю, быстро осмотрел его и выключил. Моего факела должно было хватить ещё минут на двадцать, после чего фонарь вполне мог бы пригодиться. Конечно, батарея была ни к черту, но хоть что-то.
На душе было вдвойне паршиво. За последние несколько дней, количество трупов, что попалось мне на глаза значительно превысило количество тех, что я успел повидать за всю свою жизнь. Все те, кто погибли здесь, были так или иначе связаны между собой. Кто-то пришел сюда раньше, кто-то позже. А кто-то и вовсе, так и не смог выйти отсюда с ещё советских времен. Осознавать все это было очень тяжело. Это чувство буквально отравляло меня изнутри, сильно нервируя и не давая покоя.