Заря Айваза. Путь к осознанности
Шрифт:
— Куда ты везешь меня?
— Домой. Тебя ждет целый поздравительный комитет, на этот раз у нас есть гораздо большие причины, чтобы порадоваться за тебя.
— Нет. Сначала я хочу увидеть помещение, где буду проводить «Интенсив».
Помещением оказалась пустая квартира неподалеку от Калемегдана, в которой эхом отражались наши шаги и голоса. Просторная гостиная, кухня, прихожая и ванная.
— Каждому нужно прихватить с собой спальный мешок и пару одеял. Мы воспользуемся и прихожей.
— Я понимаю. Напишу об этом в приглашении. Тебе нужно будет взглянуть на окончательный вариант.
— Нужно рассказать людям о месте проведения «Интенсива» и начать его. Все, что касается истины, — просто. Люди усложняют вещи и обстоятельства, чтобы избегать их.
— Могу ли я спросить кое о чем? — Его бледные глаза превратились в щелочки от любопытства.
— Да, только будь краток.
— Испытывает ли человек мистические переживания на «Интенсиве»? Я имею в виду, по-настоящему мистические?
— Длинная история обесценивает свою важность. Ты узнаешь это по окончании «Интенсива». Личное переживание здесь — единственный критерий.
Время перед «Интенсивом» пролетело очень быстро. У меня часто менялось настроение. Несколько раз я уже было хотел отменить его, но затем мужество возвращалось ко мне. Я не делал ничего, чтобы вернуть его обратно, и каждое его новое возвращение было сильнее предыдущего, наполняя меня энергией, от которой трясло, как от духовной лихорадки. Я понимал, что записавшиеся люди доверяли мне, но несмотря на это они часто звонили по телефону, чтобы получить более подробные объяснения: чего им ожидать, будут ли они нормальными после «Интенсива», что с ними будет, если глубоко внутри они обнаружат себя гомосексуалистами… Я проявлял терпение, о котором даже и не подозревал, у меня быстро получалось убеждать их в том, что они подошли к решающему моменту в своей жизни.
— Папа, я и не мог подумать, что ты можешь так убеждать, — сказал однажды мне Ненад после очередного моего телефонного разговора. — Ты мог бы продавать холодильники эскимосам.
У меня не было ассистента, который бы готовил еду для участников, так что, накупив детского питания, я размешал его с молоком, йогуртом, яблоками, ржаным хлебом, сохранявшим какое-то время свою свежесть, и жареным арахисом. Я запасся огромными дозами витаминов, купил свечи в случае отключения электричества и записал кассету со звуком удара в гонг через каждые пять минут. Согласно расписанию, «Интенсив» начинался в четверг вечером и заканчивался в субботу ночью. В четверг моя энергия начала закипать, все было готово для того, чтобы зажечь искру в этой части мира. Вечером, в то время пока я упаковывал свой старый спальный мешок, с которым меня связывала долгая история, Лидия стояла у двери комнаты:
— Я хочу поговорить.
— Давай после «Интенсива», — быстро сказал я, суетясь в комнате. В важные моменты я часто что-то забываю, а потом расстраиваюсь по этому поводу.
— Нет, я слишком долго откладывала этот разговор. Больше не могу ждать ни секунды, — сказала она и пошла на кухню.
Наши отношения охладели за последние месяцы. Она неодобрительно относилась ко мне и отказалась принять участие в «Интенсиве». Лидия сидела за кухонным столом с болезненно сморщенным лбом и сжатыми губами. Я пододвинул стул к столу.
— Ну,
— Я хочу подать на развод.
Эту фразу я слышал уже не в первый раз, в наших ссорах мы «разводились» несколько раз. Такое заявление было вступительной частью чего-то другого, как первый ход пешкой в испанской партии. В ее голосе и выражении лица чувствовалась холодная решимость. Еле сдерживая себя, я дрожащим голосом произнес:
— Не начинай сейчас. Ты знаешь, что у меня надвигается. «Интенсив» — самое важное в моей жизни. Давай отложим этот разговор на пару дней, а затем сможем спокойно поговорить.
— Я знаю, что для тебя самое важное — это «Интенсив»… к сожалению. Но для меня он ничего не значит, хватит с меня твоих важностей.
— Я не хочу ссориться. Поговорим в другое время.
Я встал, взял металлическую миску из кухонного шкафчика и тарелку из ящика. Для такой еды было не нужно ни вилки, ни ножа. На кухонном столе я разложил зубную щетку и пасту, расческу, кассету с записью ударов в гонг, три ручки, записную книжку, адресную книжку с важными номерами и книгу с дзенскими историями. Я медленно и поочередно начал укладывать их в сумку, пытаясь вспомнить, не забыл ли я чего еще.
— Ссориться незачем. Я думаю, тебе нужно знать о моем желании подать на развод. — Она неподвижно сидела за столом. Помолчав несколько секунд и взглянув на сложенные на коленях руки, она подняла глаза и сказала: — Я не люблю тебя.
Что-то сжалось в солнечном сплетении и превратилось в комок в горле:
— Ты, правда, нашла отличное время для этого. Спасибо…
— Я откладывала это на потом уже многие месяцы. Ты для меня больше ничего не значишь… Я хочу жить своей жизнью. Я ничего не имею против тебя, просто… наши отношения полностью иссякли, и меня с тобой ничто не связывает. По правде сказать, я едва могу выносить тебя… Трудно смотреть на кого-то днем и ночью, когда для тебя он совершенно чужой.
Я сел за стол и схватился за голову руками. Я должен был спокойно рассмотреть ситуацию, однако мое дыхание учащалось. Я не знал, что произошло с Лидией, но знал, почему. Она совершенно честно играла в свою игру жизни, в то время как для меня это, несомненно, было преградой, через которую нужно было пройти, проведя свой первый «Интенсив». Я чувствовал, что перед началом «Интенсива» столкнусь с проблемой, я готовился к ней, однако я не ожидал, что удар придется именно по этой области. Молчание Лидии пошло мне на руку, я смог собраться с мыслями и потихоньку заверить себя в том, что был готов заплатить любую цену. Я быстро встал, убрал оставшиеся вещи со стола в сумку и сказал ей:
— Знаешь, что? Делай, что хочешь, я на «Интенсив». Все остальное — брак, развод, я больше не люблю тебя… Я всегда любил тебя, возлюбленная всей моей жизни… единственная женщина, которая понимала меня… это все мелочи и глупости. Мне чхать на весь мир. Истина — вот что для меня самое важное. Если ты не можешь вынести этого, уходи и не волнуйся по этому поводу!
Лидия пожала плечами и примирительно сказала:
— Нам нужно обсудить некоторые вопросы о нашем ребенке, квартире… Не хочу перечислять.