Засадить своё семя
Шрифт:
— Я… я просто сяду в грузовик, — шепчу я, пытаясь переварить всё, что только что сказал мне Карсон. Мне нужно знать, что происходит, и поехать с ним, поговорить с ним — вот как я это выясню.
9
Карсон
Мне нужно взять себя в руки.
Ад!
Наверное, я пугаю Джинни до смерти. Я этого не хочу. Меньше всего я хочу, чтобы она боялась меня. Но видеть, как другой мужчина осмелился прикоснуться к ней… Да, даже сейчас я хочу вернуться туда и, чёрт возьми, убить его. Теперь я смиряюсь с тем фактом,
Ебать.
Одна мысль не даёт мне покоя до сих пор. Это то, о чём я не хочу говорить. Если я это сделаю, это будет доказательством того, что я был глупым и слепым засранцем. Это будет доказательством того, что Джинни никогда не будет полностью моей.
Она не говорит ни слова, пока мы едем по старой гравийной дороге. Я случайно смотрю на неё и вижу, как она смотрит в окно и кусает ногти. Я знаю, что у неё миллион вопросов, но по какой-то причине она их не озвучивает. Мне хочется выкрикнуть своё разочарование, когда я снова смотрю на дорогу. Это лишь часть проблемы. Мы с Джинни вели себя слишком тихо и чертовски долго.
— Ты позволяла другому мужчине прикасаться к тебе? — я рычу, наконец задавая свой вопрос и изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как простые слова ранят меня изнутри. — Больше, чем то, что произошло сегодня вечером? — если она не девственница, я найду способ свыкнуться с этим, но не могу гарантировать, что не выслежу этого ублюдка и не убью его.
— Что? — она задыхается.
Я смотрю на неё. Лицо у неё бледное, глаза широко раскрыты от удивления, но она не ответила на вопрос.
Чёртов ад! Она уклоняется от ответа?
— Нё твое дело.
В её голосе звучит язвительность, и я ухмыляюсь. Моя девочка с характером, но мне нужно, чтобы она сказала мне правду.
— Кому ты отдала свою вишенку, Джинни?
— Я… Что… Карсон, ты ведёшь себя как безумец! — она фыркает.
Я оглядываюсь и вижу поворот на кукурузное поле, которое я посадил. Грузовик подпрыгивает по грунтовой дороге, выбоинам и ухабам — в основном потому, что я не замедляюсь.
Я останавливаюсь перед старыми металлическими воротами, перегораживающими дорогу. Это задний вход на мою ферму. У меня есть ключ, но это достаточно далеко от дороги, чтобы мы с Джинни могли всё выяснить. Это всё, что имеет значение сейчас.
Я глушу машину, и мы сидим в тишине и темноте. Единственные звуки, которые слышны, — это сверчки снаружи, крики сов тут и там и прерывистое дыхание Джинни. Луна сегодня полная, и её рассеянный бледный свет проникает в кабину моего грузовика. Я крепче сжимаю руль и пытаюсь успокоить ярость и разочарование внутри себя.
Почему я так долго ждал, чтобы заявить права на Джинни? Почему я решил, что она будет ждать меня, как и я её?
Потому что я идиот.
— Кто он? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы эти слова не прозвучали как горькое обвинение, но не уверен, что мне это удаётся. Честно говоря, меня разрывает изнутри то, что она отдалась другому мужчине. Мне понадобится время, чтобы справиться с этим. Я по-прежнему не позволю ей уйти, и даже если я не смогу быть для неё первым, я, чёрт возьми, буду последним мужчиной, который окажется у неё между ног. Я трахну её так хорошо, что она никогда больше не подумает о том, чтобы подпустить к себе другого мужчину.
— Он? — спрашивает она в замешательстве.
— Мужчина, с которым ты переспала. Кто он, Джинни?
— Я действительно не думаю, что нам следует говорить об этом, Карсон. Я взрослая женщина, и моя сексуальная жизнь тебя не касается…
— Твоя сексуальная жизнь? Иисус Христос! Их было больше одного, Джинни? — я рычу, не чувствуя ничего, кроме боли внутри.
— Больше одного чего? — раздражённо спрашивает она.
— Между твоих ног было несколько мужчин?
— Карсон! Я только что сказала, что не буду говорить об этом с тобой!
— Ты ответишь на грёбаный вопрос. Я закончил играть в игры. Ты ещё этого не осознала, но тебе нужно это сделать.
— Что мне нужно понять?
— Ты моя, и я устал ждать — видимо, я слишком долго ждал.
— Я твоя?
— Точно.
— Когда ты решил, что я твоя, Карсон? — спрашивает она, и мне кажется, что я слышу нотки гнева в её голосе. Я поступаю неправильно и знаю это, но я зашёл слишком далеко, чтобы повернуть назад.
— С той ночи в твой восемнадцатый день рождения, когда я впервые попробовал твои губы.
— С тех пор как… Карсон.
— Что? — рычу я, не собираясь отступать.
— Это было почти четыре года назад! Завтра исполнится четыре года!
— Этот факт ничего не меняет. Я сразу понял, что ты моя, Джинни.
— Тебе не кажется, что ты мог бы мне сказать?
— Я пытался дать тебе время вырасти и немного расправить крылья. Я был в долгу перед твоим отцом и перед тобой, даже если это убивало меня.
— Мне было восемнадцать! Большинство людей считают это возрастом взрослого! — она фыркает, явно злясь.
— Тебе едва ли стукнуло восемнадцать. Тебе нужно было время, чтобы осознать себя, — рычу я, расстраиваясь. Она никогда не поймёт, сколько самообладания мне потребовалось, чтобы отпустить её в колледж после того поцелуя. Сколько дисциплины потребовалось, чтобы не заявить права на неё прямо тогда. Она также не могла понять, насколько меня убивает осознание того, что в это время она отдала своё тело другому мужчине. Ненавижу, что я ждал так долго. Я должен был заявить права на неё тогда и сделать её беременной моим ребёнком. Если бы я это сделал, Джинни никогда бы не стала искать утешения где-либо еще. У неё были бы я и наш ребёнок, и это всё, чего она когда-либо хотела.
Я облажался. Я должен это исправить.
— Итак, ты отпустил меня, позволив мне думать, что поцелуй был пустяком… что ты не интересовался мной… вот так.
— Мне пришлось. Это было для твоего же блага.
— Моё личное благо значит. Как мило с твоей стороны решить, что для меня хорошо, Карсон! Ты мог бы хотя бы спросить меня, как я отношусь к твоему плану! — рычит она, расстёгивает ремень безопасности и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Приходила ли тебе эта мысль когда-нибудь в голову, когда ты принимал важные решения относительно моей жизни?