Защита и опора
Шрифт:
— Трудный клиент, — изрек проводник, ни к кому не обращаясь.
— Ах ты!..
На этот раз кряжистый попытался ударить ногой. Теперь он стоял выше проводника, ему было удобно бить. Но удар почему-то не достиг цели, а кряжистый неловко упал на бок и покатился, подняв облако пыли.
— Достаточно? — спросил проводник, позевывая. Матерясь, кряжистый вертелся всем корпусом, ища камень. Не найдя — взревел и кинулся в третий раз.
Первое нападение — уход с линии удара. Второе — уход и подсечка. Третье — уход и ответный
— Па-а-а-а-па!!!
Мальчишка бежал вверх по склону. Его отец, проскочив мимо проводника, громко икнул, сложился пополам, прилег на склон и дико завыл. Внизу билась в истерике женщина.
— Не бей папу! Гад! Гад!..
— Ты видел, кто напал первым? — холодно осведомился проводник.
— Все равно! Все равно ты гад! — И сейчас же мальчишка нашел новый агрумент: — Ты хотел нас бросить, вот!
— Да ну? Я взялся довести вас до приличного места. Не хотите идти — дело ваше.
— Моя мама не может идти!
— Она может идти и пойдет. Носильщиков здесь нет.
— Она свихнула ногу!
— Скорее, мозги. Но обычно люди на них не ходят.
— Она устала!
— Верю, — согласился проводник. — Но идти она может. Придется потерпеть. Кстати, к взрослым нужно обращаться на «вы», даже когда их оскорбляешь. Тебя этому не учили?.. Ну вот что, я сейчас пойду не торопясь. Если есть желание — догоняйте. Если хотите умереть быстро — ступайте в белый туман, он человека вмиг обгладывает. Хотите помучиться — сидите на месте. Пока.
…Все трое догнали его еще до вершины холма.
Часа через три удалось кое-как утолить жажду.
Воды в лощине не встретилось, ее следов не попалось и после, зато среди низких сыпучих дюн проводник нашел несколько сухих плетей какого-то растения. На каждой плети сидело не то сморщенное яблоко, не то безбожно перезревший пузатый огурец. Под грубой коркой оказалась безвкусная мякоть с мелкими семенами. Ее можно было жевать, высасывая влагу.
Белесое небо потемнело, наступили сумерки. Кажется, немного похолодало, если только не шалило воображение. Проводник объявил привал и первый улегся на песок.
Он не спал. Лежал с открытыми глазами, глядел в серую небесную муть. Зачем она? Для чего служит эта пародия на белую северную ночь? Кому от нее польза? Может, растениям?
Не исключено. Хочется верить, что здесь хоть в чем-нибудь присутствуют зачатки смысла.
Мальчишка не подходил к нему — дулся. Женщина охала и жаловалась. Мужчина щупал ободранный нос, тихо ругался и не глядел в сторону обидчика.
Через час проводник скомандовал подъем. Двинулись дальше. Неровности рельефа кончились, и теперь всем стало понятно, почему этот мир назван Плоскостью. Скучная равнина таяла в дымке, заменяющей горизонт. Позади в такой же дымке исчезли дюны. Ни ложбинки, ни кустика. Как проводник умудрялся выдерживать направление без ориентиров, оставалось его тайной.
Один раз встретилась гравитационная аномалия, положительная и настолько серьезная, что даже проводнику пришлось преодолеть ее не иначе как на четвереньках. Трижды меняли направление, обходя внешне ничем не примечательные места. Несколько минут брели в густом, почти как вода, воздухе, и вот странность: этот воздух не пропускал звуков. Проводник показал жестами, что бояться не надо. Видели вдали гнутый смерч, начинающийся у земли и в земле же заканчивающийся, похожий одновременно на арочный мост и на грязно-желтую радугу. Временами налетали порывы ветра — то горячего, как из печи, то ледяного. Ловушек не попадалось, а на подлянки Плоскость всегда щедра.
Серые сумерки рассеялись, снова наступил «день». Проводник шагал, как заведенный. Та малось воды, что удалось высосать из странных плодов, осталась только в воспоминаниях. Всех мучила жажда.
Позади раздраженно зашептались, и вскоре мальчик опять догнал проводника.
— Мама просит сделать привал, — сообщил он неприязненно и зачем-то добавил: — Вот.
— Незачем, — последовал ответ. — Мы уже почти пришли.
— Скоро уже, да?
— Скоро.
Мальчик побежал сообщить родителям радостную весть и вскоре вернулся.
— А там правда хорошее место?
— Одно из лучших. Много воды. Много зелени. Большая плантация.
— А где мы будем жить?
— В коттедже.
— Коттедж — это круто, — с уважением сообщил мальчик. — А сколько этажей? У нас в Барвихе коттедж всего-навсего двухэтажный. И тачка у отца так себе, не очень крутая. Мы как раз поехали крутую покупать, и тут…
Проводник без интереса вторично выслушал историю о том, как семейство ни с того ни с сего мгновенно перенеслось с Земли на Плоскость. Он много раз слышал подобные истории, а одну — о себе — мог рассказать и сам.
Но он не стал рассказывать, а спросил:
— Тебя зовут Борис?
— Да. — Утвердительно кивнув, мальчик вдруг насторожился: — А что?
— Борис, ты не в сказку попал, запомни это. Твои родители этого еще не поняли. Молодые всегда легче привыкают, а старшим поначалу приходится трудно. Постарайся помочь им понять. Для их же блага.
Трудно было сказать, понял мальчик или кивнул просто так. И сейчас же перевел разговор на другую тему:
— А вас правда, что ли, зовут Фома?
— Правда.
— А фамилия и отчество у вас есть?
— Зачем? — Проводник пожал плечами. — Они на Земле были нужны.
— А почему вы не сменили имя?
— Я и сменил. Теперь я Фома. Не устраивает?
Мальчик хихикнул.
— Да нет, прикольно даже. «В одном переулке стояли дома, в одном из домов жил упрямый Фома…» Вы это под него, да?
— Глупости. Так меня называл Нсуэ, мой учитель, бушмен из Калахари. Я не знаю, что имя Фома означает по-бушменски. Трудный язык. Щелчки, хрюканье, ничего не поймешь. Фома — это в русской транскрипции.