Защита никогда не успокаивается

Бейли Френсис Ли

Если в Массачусетсе судебное разбирательство было открытым, то в Нью-Джерси оно проходило в обстановке полной секретности. Возможно, это делалось в интересах адвоката-ответчика, но на деле получалось совсем по-другому. Однажды нам было нужно представить судье Кирку из Массачусетса показания из протоколов суда в Нью-Джерси. Мы попытались получить разрешение у судьи Пэшмана, он передал нашу просьбу в верховный суд Нью-Джерси, а тот отказал. В результате судья Кирк так никогда и не услышал этих показаний. Это же правило о соблюдении тайны лишает меня возможности привести

какие-либо подробности слушания, проведенного судьей Пэшманом. Могу лишь сказать, что он один из самых справедливых юристов, которых я встречал, и что он изо всех сил старался сохранять беспристрастность. Так же поступал и дававший там показания судья Браун.

Массачусетское разбирательство кончилось первым. Слушания проводились в Бостоне, в помещении суда округа Саффолк, 10–12 февраля 1970 года. Мои интересы защищали Монро Инкер и Джо Боллиро. Обвинение поддерживали Хиллер Зобель и старший прокурор Кальвин Бартлет. Должен сказать, что Бартлет обвинял меня с немалым рвением — он даже пытался узнать содержание моей книги и создать впечатление, что литературный агент был нанят мною в целях саморекламы. Это началось, когда в ответ на просьбу обвинения я попросил своего агента представить копию контракта моего давно скончавшегося телевизионного шоу:

— Как зовут вашего агента?

— Его зовут Стерлинг Лорд.

— Он является вашим агентом с 1967 года?

— Да, даже с 1966 года.

— Он уже тогда был вашим рекламным агентом?

— Он не рекламный агент, а литературный.

— Какой?

— Литературный агент…

— Сколько времени он является вашим агентом: литературным, рекламным — любым?

Джо Боллиро:

— Я возражаю, ваша честь.

Судья:

— Вопрос в такой форме не принимается.

— Какие обязанности выполнял этот джентльмен?

Боллиро:

— Протестую.

— У вас в 1967 году?

Боллиро:

— Возражаю.

Судья:

— Принято к сведению.

— Литературный агент занимается подготовкой контрактов.

— Разъясните суду, что это значит?

— Литературный агент, сэр, это лицо, которое от имени авторов или предполагаемых авторов ведет переговоры с издателями, а впоследствии, если эти переговоры окажутся удачными, заключает контракты.

— В какой области работает у вас этот литературный агент?

— В области литературы.

Все это показывает, как далеко могут зайти подобные слушания. Нельзя сказать, что не обсуждались выдвинутые против меня конкретные обвинения — по ним проводились и прямой и перекрестный допросы. Не раз я чувствовал, что мои ответы затрагивают самую суть профессиональной деятельности адвоката. Два отрывка из стенограммы могут пояснить эту мысль. Первый касается моего выступления по радио — раскрытие заговора против Тома Ричардса. Перекрестный допрос ведет Бартлет.

— Говорили ли вы в 1964 году, выступая по радио в передаче Пола Бензакена, следующее:

«Я знаю единственную силу, более могущественную, чем политики и правительство, — это народ. К нему мы и обращаемся с этим делом». Вы говорили это?

— Совершенно верно.

— Почему с рассказом об угрозах пыток и смерти вашему клиенту вы предпочли обратиться к народу, а не в суд?

— Нельзя обратиться с жалобой в суд, если вас не желают слушать.

— Вы очень остро чувствовали, что эти угрозы серьезно нарушают конституционные права вашего клиента Тома Ричардса, не так ли?

— Нет, сэр. Я чувствовал, что ему угрожает серьезная опасность со стороны властей.

— И как результат лишения этих прав — опасность его жизни и свободе?

— У него была реальная возможность потерять и то и другое.

— Вы утверждаете, что в тот период суды отказывали вам в помощи и вам пришлось обратиться к народу; так вы говорите?

— Для того чтобы помешать Министерству почт США совершить похищение и убийство, я считал необходимым раскрыть их планы.

— Подали вы в суд хоть один документ по поводу лишения Тома Ричардса конституционного права на жизнь?

— Нет.

— Почему?

— Потому, что единственный свидетель, который мог бы рассказать о заговоре против Тома Ричардса, был бывший заключенный; потому, что ранее попытки принять какие-то меры против представителей федеральных властей всюду наталкивались на сопротивление, иногда на открытое, федерального правительства; поскольку в тот момент некоторые вопросы ожидали рассмотрения в суде; потому, что мне казалось несколько странным добиваться судебного решения, запрещающего правительству страны убивать ее гражданина.

Второй отрывок содержит попытку объяснить мои поступки в Нью-Джерси; прямой допрос ведет Монро Инкер:

— Мистер Бейли, расскажите нам еще раз, почему вы отправили это письмо; только, пожалуйста, помедленнее, чтобы ваши слова успели записать.

— Хорошо. Я сделал это, поскольку мне было ясно, что кое-кто в штате Нью-Джерси приказал провести судебное разбирательство дела, по которому может быть вынесен смертный приговор, хотя и знал, что единственным связующим звеном между преступлением и обвиняемыми являются заведомо ложные показания преступника, но, несмотря на это, намеревался, если сможет, добиться обвинительного приговора.

Губернатору штата Нью-Джерси я написал потому, что, как я понял, прокурора назначал он и он же является главой исполнительной власти.

Главному прокурору штата — потому, что от его имени Доуд получил предоставленные мне полномочия и дал обещание, которого не смог выполнить.

Президенту Ассоциации адвокатов — потому, что, как мне казалось, факт дачи заведомо ложных показаний должен был его заинтересовать.

Федеральному прокурору — потому, что считал происходившее преступлением; сенаторам и конгрессменам — поскольку надеялся, что если некоторые представители власти штата Нью-Джерси склонны покрывать это дело, то должны найтись и другие, которые сочтут необходимым принять соответствующие меры.