Защитить убийцу
Шрифт:
– Какие у вас планы?
– Я не знаю. Когда все это случилось, я училась в аспирантуре. Возможно, я попробую защитить диссертацию, – ответила Ванесса, но звучало это как нечто, планируемое на отдаленное будущее.
– Вы останетесь в Вашингтоне?
Ванесса ехидно улыбнулась:
– Что это, вопрос или предупреждение не покидать город?
Виктор улыбнулся в ответ:
– Нет. Вы абсолютно свободны, можете ехать, куда захотите. – Он встал и протянул свою карточку. – Спасибо, что согласились поговорить со мной, мисс Келлер. Если что-нибудь вспомните, звоните.
Ванесса взяла карточку и, даже не взглянув на нее, положила на стол. Проводила его до двери. Уже в холле Хобсон услышал щелчки замков.
По дороге к машине он думал о разговоре. Агент был уверен, что Ванесса что-то недоговаривает. Интересно, знает ли генерал Уингейт, что скрывает его дочь? Не потому ли он поторопился запрятать ее в «Доме безмятежности», чтобы полиция не могла ее допросить? Когда Виктор подошел к машине, ему в голову пришла еще одна мысль.
– Агент Хобсон?
Фэбээровец повернулся. Поблизости от его машины стоял черный лимузин с шофером. Элегантно одетый мужчина с кристально голубыми глазами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми, придерживал открытую заднюю дверцу.
– Не могли бы вы сесть в машину? – спросил он.
– Нет, не могу. Кто вы такой?
Мужчина протянул ламинированную карточку, на которой значилось: Чарльз Дженнингс, агент ЦРУ.
– Прокатитесь со мной немного, – предложил Дженнингс, когда Хобсон закончил разглядывать его удостоверение. – После разговора я доставлю вас обратно к машине.
– О чем вы хотите поговорить?
– Пожалуйста, садитесь. Уж очень мы тут на виду.
Хобсон поколебался, но любопытство взяло верх, и он сел на заднее сиденье лимузина. Салон был просторным, с баром, телевизором и телефоном.
– Ладно, выкладывайте, – сказал Виктор, когда машина выехала со стоянки.
– Речь пойдет о вашем расследовании убийств конгрессмена Эрика Гласса и генерала Питера Риверы.
– Почему ЦРУ интересуют эти дела?
– Кое-что я сейчас объяснить не смогу.
– Тогда, мне кажется, нет смысла обсуждать расследование.
Дженнингс улыбнулся:
– Я так и думал, что вы что-нибудь в этом роде скажете.
– Я серьезный человек, мистер Дженнингс, и даже ребенком не любил игр.
– Ну, тут вовсе не игра, агент Хобсон. Речь идет о национальной безопасности.
– Предполагается, что я должен поверить вам на слово?
Дженнингс улыбнулся еще шире:
– Все говорят, что вы парень крутой.
– Я не крутой, просто работаю по правилам. Я не обсуждаю свои дела с любым, кто об этом попросит. Если честно, мистер Дженнингс, удостоверение вроде вашего проще простого подделать. На такое вполне способны пройдошливые репортеры в погоне за сенсацией.
– Видите телефон? Позвоните директору испросите, можно ли со мной говорить.
– Директору ФБР?
Дженнингс быстро назвал личный номер директора, причем Хобсон знал, что это правильный номер. Он набрал его, не сводя глаз с агента ЦРУ.
– Я знаю, зачем вы звоните, агент Хобсон, – сказал директор, едва тот представился. – Вы можете быть полностью откровенным с мистером Дженнингсом по этому делу.
– Значит ли это…
– Это значит именно то, что я сказал. Полная откровенность.
Директор отключился. Виктор подержал трубку несколько секунд, прежде чем ее повесить. Дженнингс откинулся на спинку сиденья, спокойный и довольный.
– Что вы хотите знать? – спросил Хобсон.
– Я хочу знать все, что вам удалось найти о Карле Райсе.
Хобсон рассказал ему все, что знал.
– И к каким вы пришли выводам? – спросил Дженнингс, когда он закончил.
– Райс – разочарованный бывший солдат, влюбленный в Ванессу Уингейт. Возможно, это он убил конгрессмена Гласса и генерала Риверу.
– Возможно? Агент поколебался.
– Директор велел вам выкладывать все, вы не забыли?
– Да, он так сказал.
– Тогда, будьте добры, ответьте на мой вопрос. Есть ли у вас какие-то сомнения насчет того, что именно Райс совершил эти убийства?
Хобсон чувствовал себя не в своей тарелке.
– Физических доказательств причастности Карла Райса к убийству на Лост-Лейке нет. Его ищут только потому, что Ванесса Уингейт сказала, что он убил конгрессмена.
– Продолжайте.
– Никто не видел Райса на озере, кроме Ванессы. Нет ни отпечатков пальцев, ни других следов, привязывающих его к месту преступления. Если бы Ванесса Уингейт не назвала его имени, Райса бы никто не заподозрил.
– Я не совсем вас понимаю, – сказал Дженнингс, хотя было очевидно, что все он прекрасно понимает, просто хочет, чтобы Хобсон сказал все открытым текстом.
– Полиция Лост-Лейка решила, что Ванесса не убивала конгрессмена, потому что они не нашли орудие преступления и на ней не было крови. А что, если она избавилась от ножа и одежды, которая была на ней? Возможно, она была голой, когда убивала его. Она могла бросить нож в озеро и принять душ.
Теория Хобсона явно заинтересовала Дженнингса.
– Что натолкнуло вас на эти мысли?
Виктор покачал головой. Вид у него был расстроенный.
– С чего вдруг генерал Уингейт увез дочь в частную психбольницу, прежде чем я мог ее допросить? Почему врачи в «Доме безмятежности» не разрешали мне с ней поговорить? Возможно, они всего лишь защищали ее. Боялись, что воспоминания о событиях на озере могут повредить ей с психологической точки зрения. Но у меня создалось впечатление, что генерал и его дочь что-то скрывают. Только доказать я этого не могу, как не могу и догадаться, что это может быть, разве что она сама убила Гласса.
– А как насчет генерала Риверы? – спросил Дженнингс.
– С этим убийством Ванессу ничто не связывает.
– А Райса?
– Почерк одинаковый, такой же, как на озере: порезы на груди и лице, перерезано горло. На месте преступления найдены волосы и кровь Райса…
– Есть следы борьбы?
– Нет.
– Интересно. Если борьбы не было, откуда взялась кровь?
Хобсон пожал плечами.
Дженнингс попросил прислать ему копии обоих дел, а затем приказал водителю отвезти агента к его машине. Они ехали молча, пока лимузин не остановился.