Защитник Отечества
Шрифт:
– Ты что думаешь, я настолько глуп, что не пересчитал людей в телегах и не вычислил, где ты будешь? Хитёр, да я похитрее буду. Бросай стрелялку.
Я бросил арбалет – в руке купчина держал саблю, а расстояние между нами было очень мало, не успею достать топор или нож.
– Теперь пояс расстегни!
Я подчинился. Пояс упал к ногам, а с ним нож и топор. Надо выбрать момент и кинуться вниз, к обозу. Наверное, я себя как-то выдал.
– И не думай, – ощерился купчина, – сейчас мои охранников добьют, а я – тебя.
Он сделал шаг навстречу, рука его с саблей пошла
Мы схватились в рукопашной, мужчина был силён и хотел меня одолеть, да куда ему против самбиста, даже бывшего. Я захватил его руку, швырнул через бедро, не отпуская руки, и заломил её назад, пока купчина не заорал от боли. На ковре я тут же отпустил бы руку – приём судьи засчитали, но здесь не борцовский ковёр, ставка в схватке – жизнь. Я завёл руку дальше и повернул. Раздался треск, рука неестественно вывернулась в суставе. Купчина орал, как резаный. Я метнулся к своему поясу, сдёрнул с него ножны с ножом, поясом крепко связал купчине ноги и притянул назад здоровую руку, примотав её к ногам. Теперь купчина лежал на боку, сильно прогнувшись назад, и матерился сквозь зубы.
Я бросился к арбалету и сам выматерился. Тетива оказалась порванной. Кинул взгляд на схватку внизу. Двое охранников с попеременным успехом сдерживали натиск единственного оставшегося в живых конного. Я подхватил топор и кинулся по склону вниз. В пылу схватки меня никто и не заметил. Подбежав, размахнулся и топором ударил конного по бедру, практически его перерубив. Выше я не доставал – конь был высок. Тать посерел лицом, из перерубленного бедра мощной струёй хлестнула кровь. Я обежал его с другой стороны, и обратной стороной топора, где был клевец, ударил в бок. Раздался металлический скрежет и хруст ломаемых костей. Разбойник бездыханным упал в дорожную пыль.
Я оглядел поле боя. Двое наших тяжело дышат, но целы. Абрам, не слыша звуков боя, поднял голову из телеги и оглядывался, пытаясь узнать, чья взяла. Увидев, заулыбался, сполз с телеги и направился к нам.
– Ой, как нам повезло, от татей отбились.
– Не всем повезло, – я показал на наших убитых.
– Да, да, да, не всем, но на то – Божья воля. И так от девятерых отбились, удачно у тебя, Юрий, получилось разговор подслушать.
– Не девятерых, Абрам. Десять их было, один наверху лежит, помял я его немного в схватке, но живой, поговорить с ним надо – кто таков, что замышлял.
– Да, да, да, – заулыбался Абрам.
Я с охранниками поднялся наверх. Пока они развязывали главарю ноги, забросил за плечо арбалет – в ближайшей оружейной мастерской только тетиву заменить, надел свой пояс, нацепил ножны. Охранники уже тащили вниз, к дороге упирающегося купчину.
– О! Старый знакомый! – закричал Абрам. – Что ты тут делаешь?
В это время подоспел и я.
– Абрам, это человек, организовавший нападение; он хотел меня убить в роще, но я его пленил.
– Ай, ай, ай, как нехорошо, Григорий, ты же был честным человеком, а сейчас достойных людей грабить вышел, как же это?
Купчина молчал. Абрам обратился к охранникам:
– Что по Правде с таким делать положено, коли на месте преступления схвачен?
– Казнить!
– Вот и повесьте его, да чтобы с дороги видно было, в назидание другим. Наших в телегу сложите, церковь встретим на пути – похороним. А эти ублюдки тут пусть валяются.
Купец упал Абраму в ноги.
– Пощади, Абрам, ты же меня давно знаешь, не раз за одним столом сидели.
Абрам проявил неожиданную твёрдость.
– Ты по мою жизнь пришёл, людей моих положил, а у них – дети. Почему раньше не подумал? Вешайте его, ребята.
Охранники потащили купчину к одинокому дереву у дороги, а я стал собирать оружие у убитых. Самим может пригодиться, да и продать с выгодой можно. Охранники тем временем перекинули через сук верёвку и без затей вздёрнули упирающегося купчину. Все вместе мы собрали тела наших погибших товарищей, уложили их на телегу. Молодые же все ребята были, светлая им память, всем троим.
Лошадей разбойников связали верёвкой и привязали к задней телеге. На ближайшем торгу продадим, только деньги на них переводить, кормить же животину надо. Абрам на наши трофеи – лошадей и оружие, не посягал, по Правде. Хоть и иудей, а Правду чтил, всё же на Руси жил. Так же дружно оттащили в сторону сваленное дерево и направились дальше.
К вечеру прибыли на постоялый двор, где удачно продали лошадей хозяину. Через пару дней, уже в Твери, я починил в мастерской свой арбалет; по-братски, поделили трофейное оружие между охранниками, продали его. Телеги заметно полегчали.
Ещё через пару дней были уже в Торжке. Абрам, к нашей радости, буквально за пару часов выгодно решил свои дела, и мы сразу поехали обратно. Абрам весь вечер напевал тихонько весёлые еврейские мотивчики, видимо, был доволен сделкой.
Путь до Москвы оказался на день короче, и уже к исходу второй недели я обнимал радостную Дарью. Прощаясь, Абрам щедро отсыпал серебра, коим я поделился с Дарьей.
На следующий день я с удивлением осматривал почти готовый бревенчатый сруб рядом с баней. Быстро Дарья обернулась, сегодня плотники обещали закончить стены, а через неделю и всю избёнку. От моей похвалы Дарья покраснела. В хозяйственных хлопотах время летело незаметно. После неспешной трапезы я прошёл в свою комнату и лёг.
Мне всегда хорошо думалось в постели, чтобы никто не беспокоил. После второго похода с Абрамом в голове крутилась мысль: не организовать ли что-то вроде охранного предприятия? Стоит хорошо себе зарекомендовать – заказы и клиенты будут, уж больно жизнь на дорогах беспокойная, в этом я уже убедился.