Защитник (в сокращении)
Шрифт:
Бандит, лежа на полу лицом вниз, удерживаемый коленом Пайка, вдруг заговорил:
— Этот тип сломал мне руку, дайте чего-нибудь от боли.
Главная, по фамилии Стилек, посмотрела на Пайка:
— У него действительно сломана рука?
— Угу.
Она велела усадить бандита и кивнула напарнице:
— Осмотри красавчика, а я закончу с этим.
Стилек удалось поднять потерпевшего; он говорил невнятно, но, когда она пощупала ему пульс и померила давление, сосредоточился. Назвался он Уилсоном Смитом, из Нового Орлеана, сказал, что приехал сюда после урагана «Катрина». Пайк отметил, что при этом у Смита не было южного выговора. Скорее он говорил как выходец из Нью-Йорка.
Когда Стилек направила фонарик ему в глаза, он попытался отвести ее руку.
— Я в порядке.
— Нет, не в порядке. Мы вас заберем в больницу.
Смит опять попытался от нее отмахнуться, но вдруг обмяк, вновь опустился на пол и закрыл глаза. Пайк смотрел, как работают парамедики, и ждал полицию.
Через несколько минут полиция прибыла. Главной в паре была средних лет латиноамериканка, которая представилась как офицер Хайдек — вероятно, английская фамилия досталась ей от мужа. Ее напарником был огромный малый по имени Пол Макинтош.
Хайдек тихо поговорила со Стилек, потом подошла к Пайку:
— Это вы звонили, вызывали нас?
— Да, мэм.
— Ага. И как вас зовут?
— Пайк.
Бандит, которому в это время накладывали шину, сказал:
— Этот тип сломал мне руку, да? Арестуйте его. Я хочу его посадить.
Хайдек попросила у них документы. Пайк протянул ей водительские права, которые она и скопировала для рапорта. У подозреваемого документов не оказалось. Он назвался Рубеном Мендосой и заявил, что не имел ни одного ареста.
— Состоите в банде? — навис над ним Макинтош.
— Никак нет, брат. Я чист.
Макинтош указал на аббревиатуру ВТ у него на шее. Пайк знал, что это значит «Венеция-тринадцать», известная банда латиноамериканцев.
— Тогда зачем вытатуировали «Венеция-тринадцать»?
— Это мои инициалы.
— ВТ — инициалы Рубена Мендосы? — сказала Хайдек. — Как это может быть?
— Это так пишется по-европейски.
Пайк честно рассказал, что знал, кратко, в нескольких фразах, как учили, когда он был новичком-патрульным, и отдал Хайдек пистолет, который отобрал у Мендосы.
— Вот, был у него в кармане.
Мендоса сказал:
— Это не мой, мужик. Нечего на меня вешать.
Макинтош велел ему заткнуться и обратился к Пайку:
— А второй? У него был пистолет?
— Если и был, я не видел. Когда я повалил вот этого, его дружок сбежал через заднюю дверь. Оружия я не видел.
Хайдек передала пистолет Макинтошу, попросив отнести в машину, и вызвала вторую карету «скорой». Подозреваемого и потерпевшего нельзя везти в одной машине.
Подъехали еще одна патрульная машина и вторая «скорая». Вновь прибывшие полицейские вывели Мендосу, а Стилек с напарницей выкатили из машины носилки. Тем временем Хайдек допрашивала Смита. Тот сказал, что эти двое хотели купить сэндвич, а он собирался закрыть закусочную, чтобы идти в банк, и хотел их выставить. Они обиделись, и началась драка.
Хайдек, похоже, не поверила.
— То есть они не хотели вас ограбить, ничего такого? Вы подрались просто потому, что они хотели сэндвич, а вы хотели закрыть закусочную?
— Ну, может, я что-то им сказал не подумав.
Парамедики положили его на носилки, и тут в заднюю дверь вошла женщина. Она не видела машин «скорой помощи» и полицейских машин, стоявших с другой стороны, и при виде стольких людей в форме, набившихся в тесное помещение, застыла, словно бы наткнувшись на невидимую стену. Пайк смотрел, как она переводила глаза с врачей на носилки, потом на полицейских — раз, два, три, пока — четыре — ее глаза не остановились на нем. Надолго. Она смотрела на него так, словно ничего подобного не видела никогда, словно он ее одновременно пугает и безумно притягивает.
Пайк подумал, что ей лет тридцать с небольшим — оливковая кожа, морщинки вокруг глаз. У нее были красивые глаза. И умные. Волосы короткие, темные; льняное платье без рукавов и сандалии на плоской подошве. Глаза Пайку понравились.
Тут вернулись Хайдек с Макинтошем, и она перевела глаза на них.
Хайдек сказала:
— Чем могу помочь?
— Что случилось? Уилсон, что с тобой? Уилсон — мой дядя.
Смит приподнялся.
— Это Дрю. Моя племянница.
Ее звали Дрю Рэйн, и, пока ей рассказывали, что случилось, она переводила взгляд со Смита на полицейских.
— На тебя напали прямо здесь? Прямо здесь, в магазине?
— Да все нормально, пришел этот парень и остановил их.
Дрю Рэйн опять посмотрела на Пайка и одними губами прошептала одно слово, как если бы полицейские, медики и дядя ее не видели, словно бы улучив момент, когда кроме них никого нет:
— Спасибо.
Пайк кивнул.
Она тут же перевела взгляд на парамедиков.
— Он поправится?
— Проведем обследование. С такими травмами головы, как у него, раньше чем завтра его не отпустят.
— Я там не останусь. Как только они меня зашьют, я уйду.
Дрю Рэйн подошла к носилкам и посмотрела на него сверху.
— Уилсон, не надо. Пожалуйста.
Хайдек дала мисс Рэйн свою визитку и сказала, что детективы допросят ее дядю в больнице. Парамедики пристегнули Смита к носилкам, и Пайк смотрел, как она уходит вслед за ними.
Хайдек дождалась, когда они уйдут, и обратилась к Пайку:
— Вы верите, что это был диспут по поводу сэндвича?
Пайк отрицательно покачал головой.
— Я вас знаю? Что-то знакомое…
— Нет.
— Ваши татуировки мне что-то напоминают.
На дельтавидных мышцах Пайка было вытатуировано по ярко-красной стреле. Он был в серой футболке с обрезанными рукавами, обнажавшими стрелы. Солдатские солнцезащитные очки, черные и блестящие, как крылья жука, скрывали его глаза, но стрелы на руках светились, как неоновые вывески. И указывали вперед. Росту в Пайке было шесть футов один дюйм, весил он чуть больше двухсот фунтов, и его руки бугрились мускулами. Волосы он стриг коротко, оставлял всего четверть дюйма, кожу его покрывал темный загар, костяшки пальцев были загрубелые, в шрамах.