Заслуженный приз
Шрифт:
После его отъезда в мастерскую явилась миссис О'Коннор. Она сказала, что ланч для мисс Бринсли будет готов через десять минут, и попросила молодых людей проследить, чтобы через эти самые десять минут Роберта бросила работать и пошла в дом.
Роберта подчинилась и, оставив своих помощников греться на солнышке и наслаждаться завтраком из пакетиков, отправилась в кухню. Здесь ее ждал крыжовенный пудинг со взбитыми сливками, который миссис О'Коннор приготовила, доведя до больничной чистоты спальни.
— Просто чудесно, миссис О'Коннор! — воскликнула
— Не сомневаюсь. Вам нужно как следует питаться, чтобы работать весь день, — строго сказала экономка, наливая Роберте крепкого чая. — Вы точь-в-точь как ваш отец: стоит вам забраться в амбар и взяться за картины, и вы уже больше ни о чем не помните.
Время шло. Роберта медленно и терпеливо снимала старый лак с картины, стараясь уже не только ради Клемента, но и ради того, чтобы соответствовать высоким требованиям отца.
Ричард остался доволен работой дочери. Глэдис Бринсли привезла его домой ближе к вечеру. И, к облегчению Роберты, ее родители за праздничным обедом общались вполне дружественно.
Клемент предупредил Роберту, что не станет ей мешать общаться с отцом и матерью и появится только после отъезда Ричарда и Глэдис. И хотя она была счастлива сидеть за одним столом с обоими родителями, перспектива провести еще один день без Клемента показалась ей удручающей. Чего же тут странного, сказала она себе, ведь у нас общие интересы…
Когда Ричард Бринсли отправился на покой — рано, как и подобает выздоравливающему, — женщины устроились в кухне за поздним чаем.
— У тебя усталый вид, Берти, — сказала мать, невысокая живая брюнетка.
— Я тут плохо сплю. Когда одна, во всяком случае, — призналась дочь, зевая.
Глэдис передернула плечами.
— Не удивляюсь. Всегда ненавидела этот дом.
— В самом деле? Но почему?
— Скорее не сам дом. Ты ведь знаешь, что Фиона Финьюкейн не одобряла меня…
Роберта изумленно подняла брови.
— Нет, не знаю.
— В ее глазах я была нарумяненной вертихвосткой из Дублина, никак не парой ее милому Ричарду. А когда нам пришлось в спешке пожениться, поскольку ты уже была в проекте… — Глэдис скривила губы, — ревнивая старуха и вовсе возненавидела меня.
— А отец знал?
— Он отказывался в это верить. Да и Фиона была дьявольски хитра. Когда Ричард был рядом, просто-таки источала мед, но стоило ему отойти, превращалась в самую настоящую ведьму. — Глэдис улыбнулась, видя удивленное лицо дочери. — В конечном итоге старуха добилась своего. Она долго плакалась твоему отцу, что стареет и не может жить одна. И упросила Ричарда переехать к ней. Ричард очень любил Фиону, чувствовал себя в долгу перед ней — за то, что она растила его после смерти родителей. К тому времени мы сидели без денег: дела у твоего отца шли неважно, так что он решил одним выстрелом убить двух зайцев. Но как только мы продали наш дом в Каррикмансе, Фиона прямо заявила мне, что здесь мне делать нечего. Вот потому-то я и уехала обратно в Дублин.
— Господи! — Роберта недоверчиво нахмурилась. — Ты что, хочешь сказать, это тетя Фиона виновата в том, что вы разошлись?
— Да, — спокойно ответила Глэдис. — Я поставила вопрос ребром: если Ричард поселится здесь, я уеду к родителям. Он не верил, что я так поступлю. А я не верила, что он позволит мне уехать. Но… Одним словом, все вышло как вышло, а ты оказалась невинной жертвой.
— Подумать только! — проговорила Роберта, качая головой. — Ведь тетя Фиона при мне ни единого плохого слова о тебе не сказала.
— Думаю, потому, что она просто обо мне не упоминала, — сухо заметила Глэдис.
Роберта поразмыслила.
— Да, пожалуй, и в самом деле не упоминала. Но почему после ее смерти вы с отцом не попробовали помириться?
— К тому времени Ричард переделал этот амбар в мастерскую, нанял помощников, дела у него шли в гору… — Глэдис пожала плечами. — А я с головой увязла в моем агентстве. Было уже поздно: мы разошлись в разные стороны. Кроме того, — добавила она, глядя в свою чашку. Ричард никак не показал, что готов принять меня обратно.
Роберта удивленно воззрилась на мать.
— Тогда почему же ты решила свозить его на море?
Глэдис посмотрела на дочь.
— Я за тебя тревожилась, Берти.
— За меня?!
— Да, за тебя. Я же понимала, что ты из кожи вон лезешь, заботясь о нем и делая его работу. Вот и решила помочь тебе. Да и потом, — продолжала она, — Ричард мог бы отказаться в случае чего.
— Он сказал, что только дурак откажется бесплатно пожить у моря, — произнесла Роберта осипшим вдруг голосом. — Но, если откровенно, то да: я боялась даже думать о том, как буду справляться с отцом и с работой, когда он вернется из больницы. Спасибо тебе, мама. И отец тебе, кажется, тоже благодарен.
— С нами все будет в порядке, — поспешно произнесла Глэдис. — Я набрала с собой книжек, взяла лото и шахматы. Дом довольно большой, мы не помешаем друг другу. Пляж совсем рядом, и, если повезет с погодой, мы будем гулять, как доктор прописал.
Еще раз пожелав отцу доброй ночи и удостоверившись, что он хорошо себя чувствует, Роберта легла в постель, но долго не могла уснуть. Подумать только: в том, что ее родители разошлись, виновата тетя Фиона! Неизвестно, правда, что по этому поводу думает Ричард Бринсли: за все время развода, до его сердечного приступа, супруги если и общались, то по телефону.
Когда раздался звонок, Роберта поспешно схватила трубку, радуясь, что у Клемента хватило терпения дождаться того времени, когда она уже будет лежать в постели.
— Привет, Клемент!
— Хмм… а могу я осведомиться, кто такой этот Клемент? — спросил у Роберты совсем другой человек.
— О, Кевин! Так ты вернулся! — воскликнула молодая женщина.
— Как видишь, милая. Ты что, не получила мою открытку?
— Ой, я и забыла про почту! Боюсь, ее не пересылают сюда.