Заснувший детектив
Шрифт:
— Ладно, Настя. Если это все, давайте расстанемся, пока нас никто не увидел вместе. Я обдумаю то, что вы мне рассказали, и…
— Это не все.
— Не все?
— Нет. Появились еще какие-то люди.
— Какие люди?!
— Представьте себе, в черном. Они приехали к нам домой. Двое в черных костюмах. Степана не было. Задали несколько вопросов из тех, на которые я отвечала и раньше.
— Документы показывали?
— Помахали какими-то корочками, но я в них ничего не поняла. Они были похожи на фээсбэшни-ков, я почему-то сразу так решила, едва их увидела.
—
Она покачала головой.
— А внешность?
— Пожалуй, да.
— Знаете что? Давайте попробуем составить фотороботы с ваших слов. У нас есть классный специалист, позвоните мне сегодня вечером, если я с ним договорюсь. Он может быть в отъезде. Ладно? Теперь скажите вот что: когда у вас появлялись эти люди в черном?
— Позавчера. До вызова в прокуратуру.
Щербак вытер пот со лба.
— Когда же вы мне собирались об этом сказать?
— Простите. Мне так стыдно.
— Почему?
— Я столько всего натворила…
— Настя, посмотрите на меня!
Она послушно подняла голову.
— Настя! Вы ничего не натворили. Знать бы, кто все натворил… — Щербак сжал кулаки. — А вы просто хороший человек, который попал в беду. Не волнуйтесь понапрасну и постарайтесь по-прежнему доверять мне. Все образуется. Теперь уходите.
Несмотря на то что дела были дрянь, Щербак не мог в очередной раз не обратить внимания, какое впечатление Анастасия производит на окружающих.
А специалист по фотороботам не был в отъезде, и Николай это отлично знал. Специалист по фотороботам был на службе, и договориться с ним о частной услуге было, во-первых, непросто, во-вторых, рискованно. Кто знает, что это за «люди в черном»? Специалиста звали Эммануил Степанович Сазонов, и это был совершенно уникальный человек, к услугам которого неоднократно прибегали Александр Борисович Турецкий и Грязнов-старший. Эммануил Степанович занимался своим ремеслом не один десяток лет и был настоящий художник, истинно творческий человек. Он умел входить с опрашиваемыми свидетелями в такой контакт, что в результате у него получались не страшные маски, которые все привыкли видеть на стендах с надписью «Разыскивается…», а живые, настоящие портреты.
Щербак позвонил Вячеславу Ивановичу Грязнову и, не вдаваясь в подробности, поинтересовался, не сможет ли тот в силу своего давнего знакомства с Сазоновым договориться с ним о небольшой халтурке.
— Это то дело, про которое я все время думаю? — пробурчал начальник МУРа.
— Нет, конечно, — соврал Николай, искренне надеясь, что будет понят как надо.
— Так и знал. Ладно, жди.
Через пять минут Грязнов перезвонил, договоренность была достигнута.
Щербак немедленно передал Анастасии через ее мать, что вечером им нужно встретиться по поводу, о котором она в курсе дела.
В половине седьмого Сазонова и Анастасию Чегодаеву разными маршрутами — Филя Агеев и Щербак соответственно — привезли на Октябрьскую улицу, все в ту же квартиру знакомой Севы Голованова. Эксперт и молодая женщина уединились в дальней комнате, откуда не выходили около трех часов.
Голованов достал из портфеля два новых мобильных телефона и вручил их своим друзьям со словами:
— Поскольку велика вероятность, что нас всех слушают, вот вам новые аппараты, они зарегистрированы на совершенно посторонних людей, которых с нами связать никак невозможно. Но этого недостаточно. Номера меняйте каждый день, регистрируйте их также на левые имена, надеюсь, у вас найдутся такие знакомые.
Сыщики кивнули, но Филя все же спросил:
— Зачем такая перестраховка?
— Лучше все же потратим на конфиденциальность наших разговоров несколько лишних сотен долларов. Как-то Турецкий рассказывал, что в Штатах у АН Б — Агентства национальной безопасности — есть такая программа: если человек в обычном телефонном разговоре произносит слово из специального списка, скажем «война», «Саддам», «Бен Ладен», «тротил» и так далее, то его разговор начинает автоматически записываться, потом анализируется и передается куда надо, после чего принимается обоснованное решение, начинать следить за этим человеком или оставить его в покое, поскольку, допустим, это был обычный обывательский треп. То есть там запросто при необходимости слушают всю страну, понятно?! Так вот, Филипп, если предположить, что наши спецслужбы записывают все разговоры по сотовой связи (которой в Москве гораздо меньше, чем в Штатах — обычных городских телефонов), они и ведут себя соответственно, а если вообще целенаправленно следят за нами…
— То меры предосторожности лишними не будут, — закончил за него Щербак. — Да все понятно, никто не возражает. Только мне кажется, при этом не будет ли полезным время от времени заодно говорить и по нашим старым телефонам, а? Типа, мы ими пользуемся, и все такое…
— Нехило придумал, — оценил Филя. — А как же Макс с Демидычем?
— Не волнуйся, на всех хватит, — успокоил Голованов и показал содержимое портфеля. Там лежало еще десятка два мобильников, никак не меньше.
Пару месяцев назад у «Глории» был клиент, владелец салона сотовой связи, который не смог расплатиться за оказанные ему сыщиками услуги. Тогда он предложил бартер, — взять у него что-нибудь на свой вкус. Денис Грязнов отказался, предпочтя подождать деньги, но сейчас Голованов решил, что время пришло.
Тут Сазонов потребовал крепкого чаю, а на все жалкие попытки Агеева узнать, как продвигается работа, говорил только одно слово:
— Брысь.
Частные сыщики в это время сидели на кухне и пытались пить пиво. Но оно просто в глотку никому не лезло.
Наконец Сазонов, закончив, поцеловал руку Анастасии и уехал своим ходом, отказавшись от машины.
— Ну как? — спросил Щербак у нее, боясь открыть папку, в которой лежали портреты. У него было нехорошее предчувствие, что лица эти окажутся ему хорошо знакомы.
— По-моему, очень похоже получилось, — сказала Анастасия. — Я даже не понимаю, как ему удалось, я ведь никаких таких особых подробностей не рассказывала, а он, пока рисовал, больше спрашивал, что я тогда чувствовала, чем про уши там или носы…