Заставь меня помечтать

Языкова Нинель Васильевна

– Но за ним надо всю жизнь ухаживать! – в сердцах воскликнула Зина.

– Ты знаешь, я за это короткое время такого насмотрелась, что инвалид в кресле меня уже не особо пугает. И вообще, инвалид в Италии и инвалид у нас в Украине – это две большие разницы. Ты смотри, как за ними здесь ухаживают, везде въезд для коляски: и по тротуарам, и в транспорте. Они путешествуют по всему миру. У них для этого есть все возможности, и материальные, и физические. Так что, выйдя замуж за инвалида, я буду в большом плюсе.

– Это, в каком?

–

Он меня никогда не сможет ударить.

Уже было далеко за полночь, тишина накрыла землю мягким покрывалом, весь город спал в уютных кроватях, только Зина ворочалась с одного бока на другой. Ей не спалось. Новая постель и разговор с Алей растревожил её сознание, она уже не один час прокручивала его в голове, понимая, что какое-то полезное зерно в этом есть.

Конечно, замужество в её планы не входило, но ведь и планы она строила ещё у себя в Беленьком. А для того, чтобы понять, что нужно, надо хотя бы покрутиться и повертеться в той жизни, о которой мечтаешь.

В общем, мысли не давали покоя. Работы нет, денег тоже, а как выкручиваться из такого положения, Зина и представить не могла. Правда, Аля сказала, что в субботу они пойдут на площадь Святого Бенедикта. Там, на этой площади обосновались украинские нелегалы в поисках работы и туда же приезжают автобусы со всякой украинской снедью: с салом, с чёрным хлебом с изюмом, с домашней колбасой – в общем, со всем тем, чего не купить и не найти в итальянских магазинах.

Продукты Зинаиде не нужны, а вот работа ещё как нужна. Хорошо, что завтра пятница, всего один день, и наступит решающая суббота, в которой, может, ей повезёт, и она найдёт себе работу. На такой оптимистической ноте Зинины глаза, наконец-то, закрылись, и она провалилась в сон, тревожный и пугающий, потому что снилась старая облезлая ворона, громко каркающая и сверкающая своими чёрными глазами так, что сердце сжималось в зловещих предчувствиях.

«Ну и пусть, что всю ночь снились ужасы, - думала Зина, - зато какой чудесный день на дворе». А день действительно был прекрасный. Тёплый, не изнуряюще жаркий, а такой комфортный, от которого Зинино настроение зашкаливало и разливалось по всему телу чувственной жизненной волной.

Алевтина давно ушла на работу, поэтому Зина была предоставлена сама себе. После завтрака на мраморном балконе, ей захотелось пройтись по улочкам города, подышать морским воздухом, а может, даже, и искупаться в морских волнах.

Конечно, легкое чувство страха всё же присутствовало в Зининой груди, но крик чаек, словно голос Сирены, толкал Зину в спину. Ей, несмотря ни на что, хотелось на волю.

Почти четыре месяца она сидела взаперти, выполняла наказы хозяев и не распоряжалась собой. И вот теперь она могла делать всё, что её душенька пожелает. А душенька желала свободы.

Сбежав по ступенькам с лёгкостью семнадцатилетней девушки, Зина во дворе столкнулась нос к носу с хозяйкой их

квартиры – Терезой, молодой ещё женщиной, симпатичной и приятной.

Зинино настроение светилось во всём её облике – от летнего цветного костюмчика до сияющих глаз, у Терезы с настроением тоже было всё о,кэй, поэтому женщины улыбнулись друг другу, поздоровались, Зина спросила у хозяйки, как ей добраться до моря, распрощалась с ней и двинулась по извилистой улочке к набережной.

Она шла с сияющей физиономией, улыбалась всем прохожим, и ей казалось, что и они так же счастливы. «Ну, не может быть плохого настроения в такой необыкновенный день», - думала Зина, когда неожиданно, краем глаза, заметила женщину, которая внимательно следила за ней.

Итальянка имела какой-то суровый взгляд и преклонный возраст. Она стояла возле дверей своей, очевидно, квартиры, и когда Зина, быстро проходила мимо неё, делая вид, что не видит обращённого на себя внимания, схватила её за руку так сильно, что Зинаида дёрнулась всем телом.

От неожиданности она даже не выдернула руку, так и стояла в ожидании, что женщина объяснит ей своё поведение. Но итальянка, не выпуская Зининой руки, быстро и непонятно заговорила на своём местном наречии.

– Нет, нет, оставьте свой диалект, - замахала Зина свободой рукой, - говорите по-итальянски.

– Твой путь усыпан шипами, - услышала она в ответ на свою тираду.

– Не поняла, - воскликнула Зина, А как тут понять, если эта ужасная женщина несёт бред сивой кобылы. Какие-то шипы. О чём она вообще говорит?

– Этот путь для тебя опасен, чего тут непонятного, - проворчала сеньора.

– Что Вы имеете в виду? – Зине стало неуютно под взглядом чёрных глаз незнакомки.

– Не каждого вот так запросто я останавливаю посреди дороги, но ты – дело другое. Раскрой свою ладонь, чтобы я могла ясно увидеть, что тебе грозит.

Зина не верила цыганкам, не верила в гадание, не раскладывала на желание пасьянс. Она знала, что это не Богоугодное дело, поэтому, никогда с подругами не гадала на кофейной гуще. Ей казалось, что таким необдуманным поступком можно не отвратить, а только накликать себе беду.

Но в данную минуту под магнетическим взглядом незнакомки её ладонь раскрылась. Какое-то внутреннее чутьё подсказало Зине, что сейчас не нужно полагаться на свои принципы, а нужно делать то, что говорит эта пожилая женщина.

А та с её рукой творила что-то невообразимое: то нежными движениями гладила по ладони, осторожно касаясь своими пальцами и разглаживая её, то близко подносила к глазам, словно хотела в ней что-то разглядеть, то прикладывала к носу, как бы, внюхивалась в ладонь. Зине казалось, что ещё чуть-чуть, и она её укусит, словно маленький ребёнок, попробует на зуб.

Но, несмотря на все эти невероятные манипуляции, Зина, всё же, руку не отнимала, а продолжала стоять и внимательно наблюдать за итальянкой.