Заставь меня
Шрифт:
Мы идем по ее указаниям на нужный этаж. В коридоре жутко тихо, только жужжание кондиционера и слабый писк аппаратов. Мое тело гудит от нервной энергии, когда мы подходим к палате.
Жалюзи задернуты, свет выключен. Я наполовину ожидаю, что дверь будет заперта, но она открывается, когда Кэш нажимает на ручку. Задерживаю дыхание, когда дверь со скрипом открывается и рука Кэша тянется к пистолету.
Вены застывают, когда мы входим в тихую и пустую комнату. Постель без простыней, ничего, кроме покрытого клеенкой матраса и пустых капельниц.
Кэш
— Лживый сукин сын…
— Ребята, вы ищете господина Козлова? — в дверях появляется медбрат, и Кэш с пугающей быстротой превращается из ледяного холода в тепло и дружелюбие.
— Да, нам сказали, что это его палата.
— Точно, извините. Мы переселили его полчаса назад, чтобы убрать комнату. Иногда занимает немного времени, — он тепло улыбается и ведет нас дальше по коридору.
У меня возникает тревожное чувство, когда ко мне обращаются так любезно, хотя мы здесь… для чего? Допросить его? Убить его?
Но я полагаю, что большинство людей не предполагают, что посетители больницы — это печально известные криминальные боссы, решившие отомстить.
Медбрат ведет нас в палату через несколько дверей, и бледное флуоресцентное освещение в ней почему-то действует более угнетающе, чем полное отсутствие света. Возможно, это связано и с тем, что на кровати лежит хрупкого вида мужчина, подключенный к трубкам и клубку проводов. Его голова обмотана марлей, а лицо испещрено пожелтевшими синяками и все еще опухшее. Его глаза закрыты, а рот открыт из-за трубки в горле.
— Он спит, мы не можем с ним поговорить? — в глазах Кэша отчаяние, но медбрат лишь бросает на него растерянный взгляд.
— Простите, вам не сказали? Он в коме уже семнадцать дней, — услышав эту цифру, из меня словно выбили дух. Кэш выглядит так, будто собирается его задушить, поэтому я делаю шаг между ними, пока Кэш не сорвал злость.
— Есть у врачей какие-нибудь идеи, когда он очнется?
— Это не имеет значения, Харлоу, семнадцать дней, — Кэш ворчит, проводя рукой по волосам.
Медбрат нервно смотрит между мной и Кэшем, прежде чем заговорить.
— У него низкая мозговая активность. Маловероятно, что он очнется, а если и очнется, то у него будет серьезное повреждение мозга.
— Черт, — воет Кэш, пиная ножки кровати. Человек без сознания шатается.
— Сэр…
— Дайте нам минутку, ладно? Пожалуйста? — говорю я медбрату, надеясь разрядить обстановку, пока он не вызвал охрану, и вывожу его за дверь.
— Семнадцать дней. Ты понимаешь, что это значит? Он не мог отправить тот конверт.
Я киваю и щипаю себя за переносицу.
— Александр Козлов может быть Дагом, но он не Убийца из Джун-Харбор.
ГЛАВА 23
Та самая, где они,
Харлоу
Басы отдаются в черепе, а от водки мое зрение расплывается, когда вспышки мелькают перед глазами. Мои руки кружатся в воздухе, пока я раскачиваюсь в такт. Кэш проводит руками по моему телу, двигаясь вместе со мной. Платье прилипает к потной коже, и я изо всех сил стараюсь забыть о сегодняшних американских горках.
От прикосновения его мягких губ по моей шеи, видение желтого цвета ленты на двери Бет становится чуть менее ярким. Опускаю руки ему на плечи, и он вздрагивает, когда я провожу пальцем по его шее, глаза матери из прачечной смягчаются в улыбку. Тепло его дыхания, когда он шепчет мне на ухо, перебирая мои волосы, и слабый писк аппаратов жизнеобеспечения Александра утихает.
Танцпол «Фантома» заполнен потными телами. На ужине с Кэшем тут было все по-другому. Я засомневалась, когда он предложил пойти куда-нибудь сегодня вечером, после всех взлетов и падений этого дня. Но теперь теряюсь в оглушительных басах клуба, и не могу представить, как можно закончить день по-другому.
Пульсация музыки и толпы, ослепительный свет и головокружительные напитки переполняют чувства, пока не наступает эйфорическое оцепенение.
Кэш сжимает рукой мою задницу и притягивает меня к своей груди, его вторая рука зажата между нами. Я чувствую, как он пробирается под мой подол и вверх по бедру. Пьяно целую его и, когда он щиплет мягкую, мясистую часть моего внутреннего бедра, я прикусываю его губу в ответ. Скорее чувствую, чем слышу его глубокий, гулкий смех.
Он понимает, что на мне нет трусиков, потому что тяжело дышит мне в ухо, а его член упирается мне в живот.
— Папина грязная девочка, — его рык отдается в моей шее.
К сожалению, при следующем толчке его таза об меня, мой мочевой пузырь протестует, и стону, раздраженная. Я достаточно пьяна и наполнена, и, если он заставит меня кончить, я могу описаться. И это дико возбуждает.
— Мне нужно в туалет, — шепчу я ему на ухо.
— Я в бар, — кричит он в ответ, беря меня за руку, чтобы вывести нас из толпы людей.
— Водка с содовой…
— Экстра лайм, — заканчивает Кэш мое предложение и шлепает по заднице, крутя меня в направлении туалетов. Из бара видны двери, и я заглядываю через плечо, чтобы посмотреть, как он наблюдает.
Коридор узкий, по обеим сторонам стоят мужчины и женщины. Большинство из них просто разговаривают, а не ждут очереди. Я протискиваюсь в конец очереди, как мне кажется. Когда пробираюсь вперед, чувствую, что меня хватают за задницу, и оборачиваюсь.
Там стоит белый мужчина и смотрит на меня, его веки тяжелы от выпитого.
— Ты только что схватил меня за задницу? — на меня накатывает гнев.
Этот человек даже не представляет, через что мне пришлось пройти за последние несколько недель — да что там, только сегодня. Домогательство — это как раз то, что мне нужно в дополнение ко всему остальному.