Заставь меня
Шрифт:
— Когда вы собирались мне рассказать? — мой голос все также трясется, — О, я знаю! Никогда!
— Изабель! — голос отца срывается, и он устремляет холодные голубые глаза на меня, — Мы защищали тебя.
Его слово «защищали» звучит так убого, что мне хочется подойти и ударить его за это, да и за то, что он сидит за столом как ни в чем не бывало.
— Защищали? — удивляюсь я, но все также стою около выхода, для того, чтобы как можно быстрее убраться из дома лжецов.
— От чего? От Лонг-Бич? От того парня? Кстати, что это за парень? — мой голос уже больше не звучит уверенно и
— Изабель, ты ничего не знаешь… — начинает было мама, но от ее слов внутри меня все переворачивается, как будто она задевает меня за живое.
— Вот именно, мам, я ничего не знаю! Вы скрывали от меня, что я попала в аварию! Как вообще такое можно скрыть? У меня амнезия, и вы притворяетесь будто ничего не было? Так лучше, да?
Отец встает со стула и медленно начинает двигаться ко мне.
— Изабель, так было лучше, ты бы не пережила снова то, что пережила, — голос отца звучит как-то слишком наигранно, поэтому он меня ни капельки не успокаивает.
— Хватит этих дурацких слов «так лучше», «мы думали о тебе», «мы защищали тебя», меня уже просто тошнит от вас обоих! — кричу я и беру свою коричневую кожаную куртку.
— Изабель, милая, мы правда старались сделать как лучше, врач сказала, что у тебя был огромный стресс и узнай ты правду тебе было бы только хуже, — я вижу, что у мамы на глазах наворачиваются слезы, мне хочется ей верить, но я не могу. Это выше моих сил. Они целый год врали мне, смотрев в глаза и даже ни один нерв не дрогнул, а теперь они вспомнили, что это было во благо мне?
— Стресс? А сейчас у меня что? Весеннее настроение, да, мам? — кричу я, — Что там был за парень, который приходил ко мне, но вы его не пустили?
Я вижу, как лицо отца краснеет, и он начинает часто дышать.
— Тебе не стоит его искать, он ужасный человек, именно от этого мы хотели уберечь тебя, Изабель. Ты никогда его не встретишь!
— Что за бред? — не унимаюсь я, — Где он? В Лонг-Бич?
Отец меня как будто не слышит, он продолжает свой монолог.
— Он виноват в той аварии, он виноват в том, что с тобой случилось. Тебе не о чем беспокоиться, он очень далеко, — слова отца меня совершенно не успокаивают.
— Мы были в той машине вместе? — не сдаюсь я, но в ответ получаю лишь молчание. Мне кажется, что мама хочет что-то сказать, но отец взглядом останавливает ее.
— Не хочу больше находиться в доме с лжецами! — с ненавистью в голосе говорю я и выхожу из дома, громко хлопнув дверью. Я слышу, что мама вслед кричит мне мое имя, пытаясь остановить, но я не собираюсь останавливаться, потому что не хочу больше находиться с этими людьми, которые даже не пытаются понять меня.
Я обещала, что пойду к Эйприл, но мне хочется побыть одной, поэтому я забираюсь в свою ауди. В бардачке нахожу пол бутылки виски и залпом все выпиваю. Говорят, что когда алкоголь в твоем теле, то проблемы сами собой забываются, и да, я стараюсь запить свои проблемы. С каждым глотком холодный алкоголь обжигает мое горло, но я не останавливаюсь.
Завожу двигатель и нажимаю на газ. Я говорила, что хорошо вожу с алкоголем внутри? Теперь я не хочу хорошо водить, мне хочется боли, физической боли, чтобы она затупила душевную. Закрыла ту дыру в моей душе, поэтому я начинаю вилять на дороге, мою машину с каждым разом заносит все больше и больше. Через некоторое время, алкоголь ударяет мне в голову и все начинает плыть, но мысли почему-то чисты. Я пытаюсь сориентироваться, чтобы доехать до Эйприл, но выходит у меня плохо. Я еду по какой-то дороге, слева меня одноэтажные дама с палисадниками, но понять где я именно не могу. Вдруг резко на дороге появляется собака, я пытаюсь ее объехать, но руль не слушается, поэтому колеса уносят мою машину в сторону, затем резкий удар. Боль. Это то, что мне нужно. Я теряю сознание, помню, что рука очень сильно ноет.
Остальные события помню плохо, чувствую, что кто-то брал меня на руки, затем укрыл пледом и дальше темнота. Словно все как испорченный фильм.
Я медленно открываю глаза и понимаю, что нахожусь в доме, но только не в своем. Интерьер был скудный, мебели довольно мало, это точно была не Эйприл. Я лежу на диване, укрывшись пледом, пытаюсь подняться, но резкая боль пронзает мою левую руку, и я тут же вспоминаю что произошло. Я была пьяна и попала в аварию. О нет, что же я наделала? Игнорируя боль, я приподнимаюсь и сажусь на край дивана, голова начинает кружиться, а внутри появляется ком, который тянет меня обратно на кровать. Через секунду я вижу парня и понимаю, что это Блэйк. Блэйк Росс. На нем была белая майка и синие джинсы, волосы были взъерошены так, как будто он только что проснулся.
— Тебя лучше лежать, — советует он и дотрагивается до моего плеча, чтобы помочь мне лечь, от его прикосновения я вздрагиваю.
— Как ты нашел меня? — мой голос звучит тихо и слабо.
— Тебе повезло, я ехал мимо и увидел твою белую ауди в кювете. Кстати, она все еще там же, но не советую тебе возвращаться туда, там полиция и у неё начнутся вопросы насчет тебя.
Я аккуратно дотрагиваюсь до головы, которая раскалывается на части, алкоголь все еще внутри меня.
— Мне нужно позвонить, — я роюсь в карманах в поисках телефона, но не нахожу. Смотрю на журнальный столик и вижу там мобильный Блэйка.
— Позвони, если хочешь, — говорит он и жестом показывает на журнальный столик, где лежит телефон. Там же лежали журналы про автомобили и женское ожерелье. Я знала чье оно, только одна девушка могла носить такое, и это была Эрика. Город у нас был маленький и я хорошо знала всех, но ожерелье Эрики с буковой «Х», что означало ее фамилию Хэйл. Она была здесь? Я беру в руки ожерелье и вспоминаю глупую блондинку Эрику, которая никогда не блистала умом, ее заботило, чтобы высох лак на ногтях, а не контрольная по математике.
— Откуда он у тебя? — мой вопрос звучит неуместно, и, наверное, я не вправе его задавать, но сдержаться не могу.
— Это? — удивляется Блэйк, — Это… ты знаешь чье это. Мы встречаемся.
От его слова мне становится не по себе. Его голос снова звучит грубо, я кладу ожерелье и быстро встаю с кровати, голова все еще кружится, но мне нужно уходить.
— Стой! — говорит он и быстро подхватывает меня, потому что я начинаю падать, голова кружится слишком сильно, — Тебе нельзя вставать.