Застава
Шрифт:
И еще Ворманн заметил, что Кэмпфер порядком постарел со времени их последней случайной встречи в Берлине два года назад. «Но уж не так сильно, как я», — вкралась едкая мысль. Майор СС, хоть и был на два года старше, из-за своей стройной фигуры выглядел намного моложе Ворманна. К тому же у него были густые светлые волосы, еще не тронутые сединой. Настоящий образец арийского совершенства.
— А почему у тебя всего один взвод? — наконец спросил капитан. — В сообщении ведь сказано, что едут два. — А потом добавил: — Вообще-то я думал, что здесь будет целый полк.
— Нет,
— Так где же второй взвод? Собирает цветочки?
— В каком-то смысле, да. — Улыбка Кэмпфера была не из приятных.
— Что это значит? — недоуменно спросил Ворманн.
Кэмпфер снял шинель и фуражку и швырнул их прямо на стол. Потом подошел к окну, выходящему на деревню.
— Терпение. Сейчас сам все увидишь.
Ворманн нехотя подошел к окну. Кэмпфер прибыл всего двадцать минут назад, а уже пытался нагло узурпировать власть на заставе. Сперва в сопровождении своих солдат он без малейшего колебания вошел в крепость. Ворманн надеялся, что мост через ров уже достаточно слаб, но его надежды не оправдались. «Опель» майора и грузовик с солдатами проехали без происшествий. После этого он приказал сержанту Остеру — ворманнскому сержанту Остеру! — проследить за тем, чтобы все эсэсовцы были немедленно расквартированы, а затем парадным шагом вошел в кабинет Ворманна и бодро отсалютовал «Хайль Гитлер!», будто тот был новым мессией.
— Похоже, ты сильно продвинулся со времени прошлой войны, — заметил капитан, наблюдая за темной деревней. — И СС тебя, кажется, вполне устраивает.
— Я действительно предпочитаю СС регулярной армии, если тебя это интересует. Я считаю, что это более эффективная сила.
— Да уж, наслышан...
— И я покажу тебе, Клаус, как эффективность решает любые проблемы. А решение проблем — это выигранная война. — Он указал в окно. — Вот посмотри!
Сначала Ворманн ничего не увидел, но потом заметил какое-то шевеление на краю деревни. Это была группа людей. Приближаясь к замку, они вытягивались в неровную цепь: эсэсовцы гнали прикладами десять деревенских жителей.
Ворманн был потрясен, хоть и ожидал увидеть нечто подобное.
— Ты с ума сошел? Это же румынские граждане! Румыния — наш союзник!
— Значит, немецких солдат будут потихоньку убивать эти румынские граждане, а я должен спокойно смотреть на это? Я думаю, генерал Антонеску не станет поднимать большого шума из-за смерти десятка деревенских мужланов.
— Но ты ничего не добьешься, убив их!
— О господи! Да я пока и не собираюсь никого убивать. Но из них получатся прекрасные заложники. Я пустил в деревне слух, что если хоть один немецкий солдат умрет, то эти десять будут тут же расстреляны. И десять других — за каждого последующего солдата. И так будет продолжаться
Ворманн с отвращением отошел от окна. Так вот она. Новая Германия, этика Главной Расы! Вот, оказывается, как надо выигрывать войну!..
— Все равно ничего не получится, — убежденно сказал он.
— Все получится. — Самодовольство Кэмпфера было просто невыносимым. — Всегда получалось и всегда будет получаться. Этих партизан подбадривают дружеские хлопки по спине их же собственных собутыльников. И они чувствуют себя героями до тех пор, пока не начинают умирать их товарищи, или пока не будут наказаны их жены и дети. И тогда они снова превращаются в добрых невинных крестьян.
Ворманн начал лихорадочно искать способ, как спасти мирных жителей. Он был уверен, что они не имеют к убийствам ни малейшего отношения.
— Нет. На этот раз все обстоит по-другому.
— Вряд ли. Мне кажется, Клаус, что в таких делах у меня опыта все же больше. Я прошел хорошую школу.
— В Аусшвице, если не ошибаюсь?
— Да, я многому научился у коменданта Гесса.
— Тебе нравится учиться? — Ворманн схватил со стола фуражку майора и швырнул ему прямо в руки. — Тогда я покажу тебе кое-что. Пошли со мной!
Действуя быстро и решительно и не давая Кэмпферу времени на расспросы, он повел его вниз по лестнице, потом через двор и уже по другой лестнице, — в подвал. На секунду Ворманн остановился у разрушенной стены, зажег лампу и первым двинулся в страшное нижнее подземелье.
— А тут прохладно, — заметил Кэмпфер, зябко потирая руки. Изо рта у него шел пар.
— Мы храним здесь тела. Все шесть.
— Как, ты еще не отправил их на родину?
— Я счел неразумным отправлять их поодиночке. Могут поползти разные слухи, а это будет нехорошо для престижа немецкой армии. Я хотел забрать их с собой, когда буду уходить с заставы. Но, как ты знаешь, моя просьба о передислокации была отклонена.
Он остановился перед накрытыми трупами и к своему неудовольствию отметил, что простыни кем-то потревожены. Конечно, все это мелочи, но он понимал, что последнее, что можно сделать для погибших солдат, — это отнестись к ним с подобающим уважением. Уж если им приходится ждать, пока их отправят домой, так пусть они ждут в покое, в чистой форме и под аккуратными саванами.
Капитан подошел к первому солдату, которого убили совсем недавно, и приподнял простыню над его головой и плечами.
— Это рядовой Ремер. Посмотри на его горло.
Кэмпфер повиновался, но выражение его лица нисколько не изменилось.
Ворманн опустил простыню и приподнял следующую, держа лампу так, чтобы майору хорошо было видно развороченное горло трупа. Потом он проделал то же самое и с остальными убитыми, оставив самую страшную жертву напоследок.
— А теперь — рядовой Лютц.
И наконец Кэмпфер тихонько ахнул. Но и Ворманн тоже чуть не выронил свой фонарь. Голова Лютца была перевернута. Макушку кто-то приставил к плечам, а разорванная шея уходила в темноту.