Застекленная деревня
Шрифт:
— Как и сам Кэлвин, — промолвил Джонни.
— Он совсем одинок, а кроме старого дома и одежды, которая сейчас на нем, у него ничего нет — ни машины, ни даже телеги. Можно сказать, настоящий бедняк.
— А он когда-нибудь улыбается? — спросил Джонни. — Вряд ли я видел лица со столь явным отсутствием выражения за пределами военных кладбищ.
— Очевидно, Кэлвин не находит поводов для улыбок, — сказал судья. — Здешняя ребятня прозвала его Весельчак Уотерс. В детстве он упал с фермерского фургона и с тех пор так и не пришел в норму.
Они
— Берни приходится вертеться, — продолжал судья. — Его жена Элла умерла, рожая их младшего ребенка. Мать Берни, Селина Хэкетт, ведет хозяйство, но она уже старая и глухая, поэтому трое детей растут сами по себе… Привет, Джоэл!
Крепкий мальчуган в джинсах, идущий вразвалку по Шинн-роуд к дому Хэкеттов, обернулся и с любопытством посмотрел на Джонни.
— Здравствуйте, судья.
— Это старший сын Берни Хэкетта, Джонни, — младший в комфортской средней школе. Джоэл, это майор Шинн.
— Майор? — Мальчик от неожиданности отпустил руку Джонни. — Настоящий майор?
— Настоящий бывший майор, — улыбнулся Джонни.
— А-а. — Мальчуган отвернулся.
— Не рано ли ты поднялся для летнего утра, Джоэл? — добродушно осведомился судья. — Или тебя возбуждает праздник?
— Чепуха. — Джоэл Хэкетт пнул ногой покосившуюся калитку. — Я бы лучше взял ружье и отправился на охоту с Эдди Пэнгменом. Но папа велел мне попросить у Орвилла работу. Завтра начинаю доить его чертовых коров.
Он вошел в дом и захлопнул дверь.
— Вам придется произнести зажигательную речь, чтобы впечатлить этого паренька, — заметил Джонни. — Что это за вывеска?
Рядом с жилищем Берни Хэкетта чопорно грелся на солнце красный деревянный дом с закрытыми белыми ставнями. Вывеска во дворе на стальной подставке гласила: «Пру Пламмер. Антиквариат и старые пуговицы». Все нуждалось в свежей краске.
— Смелое предприятие, — заметил Джонни.
— Пру преуспевает. Иногда продает кое-что летом, когда между Кадбери и Комфортом движение оживляется, но в основном принимает заказы по почте. Пру — наша интеллектуалка, у нее есть приятели на Кейп-Код. [8] Она пыталась заинтересовать ими Фанни Эдамс, но тщетно. Тетушка Фанни заявила, что не знает, о чем с ними говорить, так как ничего не смыслит в искусстве. Это чуть не убило Пру, — усмехнулся судья. — Жить по соседству с национальной художественной знаменитостью и не иметь возможности извлечь из этого прибыль! А вот и Орвилл Пэнгмен.
8
Кейп-Код — песчаный полуостров на юго-востоке штата Массачусетс,
— Только не представляйте меня как майора Шинна.
— Ладно, Джонни, — кивнул судья.
Они обогнули каменную ограду, отделяющую участок Пру Пламмер от фермы Пэнгмена, и направились мимо маленького фермерского дома к большим красным амбарам. В дверях одного из них стоял крупный мужчина в комбинезоне, вытирая потное лицо.
— Простите, что не подаю руку, — сказал он, когда судья представил Джонни. — Чистил желобы для навоза. Милли хорошо вас кормит, судья?
— Превосходно, Орвилл. Что слышно от Мерритта?
— Кажется, во флоте ему нравится куда больше, чем на ферме, — ответил Орвилл Пэнгмен. — Растишь двух сыновей, так один из них завербовывается во флот, а другому лень даже почесаться. Поди сюда, Эдди! — крикнул он.
Из амбара вышел высокий тощий парень лет семнадцати, с большими красными руками.
— Эдди, это мистер Шинн — родственник судьи из Нью-Йорка.
— Привет, — буркнул Эдди Пэнгмен и мрачно уставился на землю.
— Чем собираешься заниматься, когда окончишь школу в будущем году, Эдди? — спросил судья Шинн.
— Ничем, — отозвался Эдди, не поднимая взгляда.
— Разговорчивый парень, верно? — усмехнулся его отец. — Все, что он знает, — это какой он несчастный. Заканчивай чистить доилки, Эдди. Я сейчас приду.
— Я слышал, завтра будет дождь, Орвилл, — сказал судья, когда Эдди Пэнгмен молча скрылся в амбаре.
— Да. Но лето обещают засушливое. — Фермер нахмурился, глядя на безоблачное небо. — Еще одно сухое лето нас прикончит. В прошлом сентябре мы потеряли почти весь урожай кормовой кукурузы — дожди начались слишком поздно. Нам едва хватило запасов, чтобы дотянуть до Рождества. Если такое случится снова…
— Никогда не становись фермером, Джонни, — сказал судья, когда они шли назад по Шинн-роуд. — У Орвилла лучшая ферма в округе, если, конечно, ты способен различать степени бедности, у него отличное стадо бурых швейцарских, гернсейских и голштинских коров, дающее почти десять бидонов молока, а он не знает, сможет ли протянуть еще год. У Хьюба Хемаса, Мерта Избела и Скоттов дела еще хуже. Мы засыхаем на корню, Джонни.
— Вы разочаровываете меня, судья, — пожаловался Джонни. — Сначала я думал, что у вас есть планы на мой счет.
— Планы? — переспросил судья.
— Ну, затащить меня сюда, чтобы поговорить со мной, как дядюшка-янки, и вкачать немного свежей крови мне в жилы. Но вы оказались еще хуже меня.
— Неужели?
— Вы почти пробудили во мне древний шовинизм. Я испытываю желание вывернуть вам руку и заставить посмотреть на флаг, который развевается над лужайкой. Он никогда не засохнет, что бы ни случилось с вами и со мной. Засуха — явление временное…
— Но старость и злоба постоянны, — отозвался судья Шинн.