Затаив дыхание
Шрифт:
— Их можно понять, — проронила Милли.
— У них есть тропа! Давным-давно обо всем договорились! Еще в восьмидесятые годы!
— Да, одна-единственная тропка через здоровенную кляксу на карте — в тысячи акров земли.
— Не называй нашу землю кляксой, Милли. Это тебе не клякса! — вознегодовал Ричард. Он с утра был раздражен. По воскресеньям такое с ним нередко случается.
— Извини. Дубовые дубравы, сердце древней Англии! — нарочито гнусаво (с американским — а, может, гемпширским прононсом) воскликнула она.
— Туристы частенько
— Можно повесить плакат с предупреждением или поставить бак для мусора, — предложил Джек, хотя ему самому эта идея совсем не нравится. В глубине души он мечтает, чтобы все поместье стало исключительно частной собственностью, но не решился бы произнести такое вслух.
— Думаешь, они умеют читать? — с иронией спросил Ричард.
— Папа, слышал бы ты себя со стороны! — возмутилась Милли. — Ты же просто закоренелый фашист.
— Никакой не фашист, а пьянчуга, — поправила Марджори.
— Вот глядите, перья, — Ричард указал на пушистую кучку на краю колеи, будто это жалкое зрелище говорило само за себя.
— Лисица, небось, лакомилась, — предположил Джек. Никто не возразил, но и не согласился; реплика повисла в воздухе. — Однажды я видел лиса, просидевшего в клетке много лет, — неожиданно для себя выпалил он. — Жалею, что его не выпустил.
— Так тебе же это приснилось, ты мне сам рассказывал, — сказала Милли.
— Да, помстилось что-то, — невнятно пробормотал Джек, делая вид, что погружается в творческие раздумья.
День стоял солнечный, под кронами буков свет был зеленый, как в аквариуме, хотя листья уже начали жухнуть и кое-где облетали. Перед прогулкой все четверо вооружились тростями — старинными, с рукоятками из слоновой кости и наконечниками, вонзавшимися в мягкую землю. Шли неторопливо, щадя Марджори. Все это похоже на снятый по роману фильм, думал Джек, окидывая взглядом деревья. А он мог бы сочинить музыку к нему — в чисто неоклассическом стиле, этакую типичную постмодернистскую стилизацию. Тут в кадре появилась Милли, он ей улыбнулся. Жестокое солнце высветило на лице у нее морщинки и едва заметные волоски на подбородке. Вчера, за ужином при свечах, а потом в спальне при лунном свете, она выглядела на десять лет моложе. Скажем, чуть за тридцать. И даже показалась ему такой, какой она была в тот день, когда он впервые увидел ее возле Перселл-Рум.
— Филип говорит, мальчикам стало скучно, — сказала Марджори, словно продолжая общую беседу.
— Где, мама?
— На спектакле. По Шекспиру, вы их водили. Прости, разве речь шла не про это?
— По-моему, нет, — ответила Милли.
Джек бросился теще на выручку:
— Со мной такое происходит сплошь и рядом.
Марджори хмуро глянула на него:
— Какое «такое»?
— Затея была не наша, Филип нас попросил. Мы из любезности согласились, — сердито чеканила слова Милли. — Он самзаказал билеты. Или Арабелла.
— А они правда скучали? — спросил Джек, раздосадованный не меньше жены. — Для меня это новость.
Он живо представил себе, как Филип, скрывая под модными темными очками самодовольную ухмылку, меняет в Дубае оружие на нефть, пока его сыновья смотрят Шекспира.
Вдруг страшно заверещала сойка — будто ребенок в руках убийцы, — и стала с шумом продираться сквозь ветви. Джек даже вздрогнул.
— Тоже мне сторож нашелся, черт побери! — гаркнул Ричард. Его сильный тенор эхом раскатился по лесу. И сам он казался высоченным, как могучие буки вокруг.
— Дорогой, ты же распугал всю оставшуюся дичь.
— А я — их властелин, — заявил Ричард, вращая перед собой трость. — Главный управляющий.
Снова завопила сойка, и все рассмеялись. Лесной, чуть плесневый дух, мешаясь с запахом растоптанной под ногами травы, сладко дурманил. День был почти жаркий, и Ричард облачился в «костюм для тропиков» — рубашку из плотной ткани, шорты и ботинки; последний раз он так экипировался в 2000 году, когда они с Марджори ходили в пешие экскурсии по Мадагаскару. В таком виде неловко являться в пивную.
— Знаю, ты скажешь, что я тебя этими разговорами заела, — нервно моргая, вдруг начала Марджори. — Но ты бы хоть посоветовалась смоим приятелем с Харли-стрит [108] .
— С ума сойти! — не выдержала Милли. — Мы вчера только все это обсуждали. И на прошлой неделе! И месяц назад! Хватит, мама! Черт возьми, тебя послушать, я не человек, а обыкновенная сука! Или кобыла, которой вынь да подай жеребца! Что за хрень!
108
Харли-стрит — улица в Лондоне, где располагаются многочисленные приемные частных врачей.
С обеих сторон дороги неслось негромкое жужжание и стрекот: там шла своя неизвестная, невидимая дикая жизнь.
— Ну, ты знаешь, что я про это думаю, — тихо промолвила Марджори.
— Погодите, — попытался унять их Ричард, — давайте сначала пропустим по пинте бочкового.
— Нечего годить, — оборвала его Милли. — Я больше не желаюобсуждать эту тему. Никогда.Вам обоим ясно? Извините, но… Извините, —яростно прошипела она.
Наступило молчание. Джек не смел и пикнуть. В глазах у него потемнело. Пустой черный экран. Ночной кошмар окутал его. Нужно встретиться с живой Кайей, тогда кошмар развеется.
— Ты что-то жутко побледнел, Джек, — сказала Марджори.
— Правда?
— И отлично, — рассеянно проговорил Ричард, поддевая тростью прошлогодние листья; сверху уже сыпались свежие. — Отлично.
— Законченный пьянчуга, — буркнула Марджори. Она уже выбилась из сил, а ведь еще недавно это была бы для нее небольшая прогулка.