Затаив дыхание
Шрифт:
Обследуя дом вместе с Грейди, Мерлин шумел, как расшалившийся пони. Никакого незваного гостя они не нашли.
Тот, кто доел обед за Грейди, тот, кто забрал с плиты кастрюлю с тремя запеченными куриными грудками, не оставил следов своего пребывания ни в одной из комнат.
Прежде чем вернуться на первый этаж, Грейди выключил свет во всех комнатах второго. В темноте раздвинул все шторы, поднял те жалюзи, что были опущены.
На первом этаже проделал то же самое, чтобы тому, кто захотел бы заглянуть в дом снаружи, ничто
На кухне помыл грязную посуду. Сварил кофе, залил в термос, поставил термос на столик у окна. Добавил к нему кружку.
Мерлин неотрывно следил взглядом за его действиями, словно присутствовал при каком-то важном ритуале.
Около этого столика стояли только два стула. По обе стороны окна, которое выходило на крыльцо.
Грейди выдвинул один стул, поставил напротив окна. Выключил свет и сел на него лицом к окну, в темноте, окутанный ароматом крепкого кофе, но его кружка оставалась пустой.
Мерлин застыл, словно оценивая ситуацию. Он вообще любил поразмыслить, частенько находил возможность задуматься над тем или иным аспектом своего мира.
Где-то высоко над домом зеркало-луна отражало солнечные лучи еще не начавшегося дня, заливало бледным светом двор и березы.
Крыльцо лежало в тени.
Мерлин подошел к двери из кухни, со стеклянными панелями до самого пола, поставленными с тем, чтобы волкодав мог видеть двор. Там он и остался, едва видимый в сумраке.
Окно Грейди состояло из девяти панелей, по три в ряду. В другом доме, расположенном в милях от этого, через такое же окно мать Грейди видела свое будущее.
За год до рождения Грейди его отец подарил матери щенка… Наполовину немецкая овчарка, наполовину — не пойми кто.
Она назвала его Сникерс [9] , из-за темной шерсти и белых, как теннисные туфли, лап.
Мальчонка вырос рядом со Сникерсом. Хотя большую часть любви пес приберегал для матери Грейди, своего человеческого брата он, конечно, любил, но Эллин Адаме обожал.
9
Сникерс — от англ. sneakers (теннисные туфли).
Отец Грейди, Пол, работал на лесоперерабатывающем заводе. За несколько недель до восьмого дня рождения сына он погиб на работе.
Огромную пилу, которая разрезала стволы на более удобные для дальнейшей переработки части, снабдили всеми необходимыми устройствами безопасности. Убила Пола не она.
Роковую роль сыграл человеческий фактор. Несколько людей, протестовавших против вырубки леса, забили десятки восьмидюймовых гвоздей в каждую из выбранных наобум сосен, зрелых, подходящих для вырубки. Гвозди дереву не вредили, но оно становилось непригодным для переработки.
Бригады лесорубов выявили большинство таких деревьев. Только одно ускользнуло от их внимания.
Гигантская
Грейди так и не рассказали о том, что сделала эта шрапнель с его отцом. Учитывая яркие образы, которые рисовало его юношеское воображение, наверное, следовало бы рассказать. А может, и нет.
Сотрудники завода, полиция, друзья и семейный священник советовали Эллин не смотреть на тело. Но Эллин заявила, что Пол был «второй половиной ее сердца». И отклонила совет.
Она сопровождала погибшего мужа, когда его перевозили с завода в управление коронера, а потом из управления коронера в похоронное бюро.
В час тяжелой утрагы Эллин продемонстрировала невероятное мужество и силу воли. Юный Грейди равнялся на нее.
Он любил отца. Его гибель стала для мальчика тяжелейшим ударом. Ему казалось, что он потерял часть себя. Каждое утро он просыпался с ощущением, что в сердце зияет огромная дыра.
Но Грейди выдержал, потому что выдержала его мать. Он признал, что изменить ничего нельзя, сжился с этим, обрел душевный покой.
Но задолго до того, как Грейди обрел душевный покой, примерно через месяц после смерти отца, мальчик, проснувшись после полуночи, спустился вниз, чтобы что-нибудь съесть. Голода он не испытывал, однако не мог лежать в кровати и думать.
Лампа уже освещала коридор первого этажа. Мать сидела за столом на кухне. Свет коридорной лампы вырывал из темноты ее силуэт. Спиной к Грейди, она смотрела в ночь за окном.
Рядом с ней сидел Сникерс, положив голову ей на колени. Правой рукой она нежно поглаживала голову собаки.
Мать не знала, что Грейди стоит в дверях. Собака, конечно, знала, но не повернула головы, не мешая Эллен поглаживать ее.
Грейди не знал, что и сказать. Бесшумно, будто призрак, а не мальчик, он подался назад, вернулся в постель.
Еще через несколько ночей, проснувшись в час, он тихонько спустился вниз и нашел мать на кухне, с собакой.
Постоял в дверях, не дав о себе знать. Посчитал это правильным, побыть с ней, но в отдалении, наблюдая, как мать смотрит в окно.
В следующем месяце он присоединялся к ней еще несколько раз, молчаливый и незаметный, будто ангел-хранитель. Возвращаясь в кровать, задавался вопросом: а когда мать спит? Может, вообще не спала.
Однажды ночью он спустился вниз и обнаружил, что свет в коридоре не горит. На кухне не нашел ни матери, ни Сникерса.
Грейди предположил, что она изменила заведенный порядок. Он тоже стал спать лучше, чем в недели, последовавшие за смертью отца.
Прошел год, прежде чем он вновь увидел мать и Сникерса за кухонным столом, в темноте. Возможно, она продолжала спускаться вниз глубокой ночью. Возможно, проводила там большую часть ночей.