Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна
Шрифт:
– Откуда же нам знать, принцесса? – полюбопытствовал Фредрик, ничуть не изменившись в лице. – Нас там даже не было.
– Да, это верно, но мой спутник, который тоже был там, в пустыне, рассказал вам, вероятно, то же, что могу рассказать и я. Скажите нам, что Джасфер… Трифон вам рассказал?
– Мглистый маг? – тут же вмешался Рифус. – Тот самый, что бежал из тюрьмы? Так это ты его отпустила?!
– А в чем его вина? – парировала Лундес. – В том, что он якобы ограбил меня, убил, расчленил и закопал в песке?
Брат ТАК смотрел на нее, что, казалось, вот-вот разорвет на части этим самым взглядом. Но главное, ответить на ее откровенный выпад ему было нечем. Ведь ему действительно не в чем было обвинить Трифона. Его сестра
Лундес пояснила:
– Мой брат ненавидит мглистых магов. Вот и вся вина Трифона. Он мглистый маг.
– Он обманщик и вор, а еще охотник за магическими артефактами! – твердо огласил «заслуги» Трифона Рифус. Глянув на Фредрика, он добавил: – Что бы он ни рассказал вам, не думаю, что вы готовы поверить в это.
– Граф? – протянула Лундес, ожидая от стража особой реакции. «Ну же, – думала она, – пусть он перестанет молчать».
– Он сказал… – Фредрик на миг замер, затем продолжил, когда убедился, что все взгляды были обращены на него. Это ему было и нужно. – Он сказал, что вы намеренно избежали официального приема у султана Хискала, что предпочли убежать в пустыню с ним.
Лундес вскинула брови, все же оценив стройный шаг противника. Ведь еще недавно граф просил эльфийку не оглашать тему города при всех, не привлекать к ней всеобщее внимание, а она из-за давления Фавластаса поступила иначе, устроила целый скандал. И потом Трифон преуспел. Так что граф, отлично относясь к ее брату, поддержал его, выставив Лундес еще и опороченной. Еще бы! Как она теперь выглядела в глазах всех этих людей и эльфов высших принципов? Избалованной принцессой, которая, едва оказавшись без опеки брата, сбежала с первым же вором, да еще и мглистым, в пустыню, чтобы оказаться с ним наедине?
– Прошу вас не упускать деталей, – серьезно попросила она. – Про призрачный город и императора. Мой летающий корабль столкнулся с невидимой преградой…
– Представьте, прямо граница, не иначе. Не правда ли, легко поверить? – тут же вмешался Рифус.
– Команда погибла! – вдруг крикнула она прямо в лицо брату. – Твои верные люди! А ты шутишь! Или не веришь. В пустыне произошло нечто странное. Все погибли, а я осталась совсем одна. Тогда я и набрела на городок Прэт и встретила там Трифона. Он мглистый маг – да! Но он дал мне воду, еду, помог выжить. А еще, в отличие от моего брата, последнего близкого мне родственника, мглистый маг единственный, кто поверил мне. Я решила, что странные события в пустыне важнее официального приема где-то. Решила, что раз я оказалась там, быть может, боги устроили мне проверку. Было бы трусливо и глупо забыть и притвориться, что ничего не было. И хоть мой брат воспитывал меня как слабачку: учил драться, но не позволял практиковаться, учил всему, но не выпускал никуда из-за стен замка – я, к счастью, оказалась достаточно сильной, чтобы пойти наперекор ему и решиться на путешествие по пустыне с мглистым магом. Вас интересует, было ли между нами что-то? Не было. Я достойная дочь своего отца. Знаю рамки, знаю правила и готова подчиняться им, когда они не заходят за грани разумного. Скажите, а вы бы поступили иначе на моем месте?
По залу вновь пошел ропот. Некоторые стали поддерживать ее. Фредрик лишь покачал головой.
– Обычаи здесь и у нас разные, – напомнил Рифус.
– Они глупые, – парировала Лундес. Своим взглядом она говорила ему: «Ну же, только скажи, что я не права. Мне все равно, что ты думаешь. Я больше не в твоей власти». – Если хочешь поспорить со мной, то потом. Сначала я закончу.
– Заканчивай, сестра. Хотя твое безумие и так налицо, – сдержанно заметил Рифус.
Он держался, не кричал, хоть и давалась ему эта сдержанность непросто. Его собственная сестра подорвала его репутацию в глазах высшего круга графства. В своем рассказе Лундес написала Тэасу о том, что ей очень жаль, что тогда все происходило именно так, не иначе, но некоторые вещи нельзя переделать, даже самыми изощренными способами. Чаще всего прошлого уже не вернуть.
– В пустыне я неожиданно перенеслась в тот самый город, он назывался Утренний Лик…
Ее речь продолжалась. Она рассказала обо всем, умолчала лишь о вратах, об этом следовало говорить лично с Фредриком. Сам же граф молчал и выжидал.
– Я закончила. Так судите сами, что же произошло в те три месяца и лгунья ли я? Сумасшедшая ли я? – И тогда она, наконец, подняла бокал. – Так вот, мой тост – за правду. Клянусь именами всех богов, что мои слова – чистая правда. Каждое слово! Если я лгу или сошла с ума, на меня опустятся кары всех богов за клевету и обманную клятву. А еще я хотела извиниться, что испортила своей речью вам настроение. Я просто женщина, которая вынуждена защищать свою честь, потому что тот единственный мужчина, который должен делать это, сам мою честь и поругал. Простите, – она закончила достойно и драматично, но, когда поклонилась им и, уходя, глянула на их лица, поняла, что победила. А Рифус… она верила, что Рифусу, во всяком случае, в графстве не позволили бы ничего сделать ей в ответ. Когда двойные двери трапезного зала закрылись, она уверенным шагом направилась в свои покои, ожидать, когда за ней придет верховный страж. Она была уверена, что он не заставит себя долго ждать.
– Вы хотели поговорить со мной?
Фредрик обнаружил Рифуса Эверли в пустом холле на другом конце замка. Тот был ужасно бледен, словно умер, а затем восстал из мертвых. Когда граф вошел, Рифус далеко не сразу обернулся в его сторону.
– Да, – шепнул Эверли, – благодарю, что пришли так быстро. Разговор крайне… крайне важный.
– Это верно, разговор и впрямь намечается интересный. Я понимаю, учитывая то, что ваша сестра…
Вот тут Рифус, наконец, развернулся:
– Уверяю вас, моя сестра тут ни при чем. Женщина, что оскорбила мою честь, а вместе со мной честь Астании, наши законы, порядки, обычаи, не может быть моей сестрой.
Фредрик нахмурился и для верности уточнил:
– Вы хотите сказать, что после ее поступка отказываетесь от нее? Отказываетесь признавать ее сестрой?
– Нет, – поспешно возразил Эверли, – я не могу отказаться от сестры, я бы никогда не посмел отказаться от своей дорогой сестренки. Но меня сейчас так трясет вовсе не из-за слов этой женщины, просто я вдруг стал осознавать, что моей сестры, быть может, давно нет в живых.
– Я вас не понимаю, ваше величество. – Граф скрестил руки на груди, дав королю возможность объяснить свое заявление.
Рифус приблизился к нему еще на шаг и сказал:
– Все, что я рассказывал вам о своей сестре, – правда. Лундес Эверли чиста, мила, покорна и улыбчива. Всегда была такой. Она воспитанная красавица, а не порочная лгунья! У нее язык бы не повернулся сказать все это, все… что она там наговорила! – Теперь король трясся то ли от ярости, то ли от волнения. – Она не решилась бы даже подняться, чтобы сказать тост.
– Не спешите с выводами, – посоветовал граф. – Я понимаю, как вам должно быть сейчас тяжело. Не считайте, что ваша репутация под угрозой. К счастью, за столом присутствовали не только ваши верные союзники, но в той же мере – верные друзья. Никто не заинтересован, чтобы происшедшее вышло за пределы нашего круга. Мой отец позаботится об этом. Мы ничуть не разочарованы в вас, нас лишь настораживает поведение вашей сестры. Особенно меня настораживает. И единственное, что важно сейчас, – это понять правду. Обо всем. О том, где ваша сестра пропадала все эти месяцы, с кем она была. Если она изменилась, то, возможно, кто-то поработал магией. Мне хотелось бы понять, о какой магии идет речь. Вы сказали, что не узнаете ее. Вдруг решили, что ее подменили. Вы оскорблены. В таком состоянии в голову проникают разные мысли, и далеко не всегда следует к ним прислушиваться. Я предлагаю вам помощь, предлагаю разобраться общими усилиями.