Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна
Шрифт:
– Не двигайся! – приказал граф, метнувшись в его сторону. Однако в этот момент пол под ногами Фредрика и Карнелия растворился, и они с криками сорвались вниз.
Трифон взволнованно глянул им вслед. Пол не всегда исчезал частями. Так что под Трифоном он тоже мог провалиться в любой момент.
– Все любят повелевать другими, Фред! Тут каждый сам по себе! – крикнул мглистый, наконец-таки взгромоздив диадему на голову.
Гул превратился в протяжную музыку. Тысяча прекрасных призрачных голосов разом запели, и солнечные искры заиграли в черных зрачках Трифона. В волосах появились светлые пряди, а между лопатками зародилась мгновенная,
– Великие мглистые глюки, – протянул он ошеломленно. – вот уж не ожидал!
К крыльям он привык довольно быстро – так были устроены доспехи. Выбежав в большой зал, где не было решеток, Трифон выпрыгнул в окно, разбив его своим телом. Стекло тут же стало прозрачным и очень скоро восстановилось.
В темноте Фредрик на ощупь отыскал лампу. К счастью, она упала вместе с ними.
– Ты в порядке? – спросил он друга, прежде чем зажечь свет. Следовало быть готовым ко всему.
– Да, – подал голос барон. – Ничего не вижу.
– Еще мгновение. – Фредрик воспользовался магией, чтобы осветить пространство. Сработало. Фигура его друга проявилась в темноте. Вместе с ним лампа озарила странные чешуйки. Они были здесь повсюду: на полу, на стенах.
– Мы как будто в улье, – собравшись с мыслями, высказал предположение Карнелий. Он сморщился от запаха.
– Фавластас разводит гаваров? – также предположил Фредрик, поднявшись на ноги и окинув взглядом потолок, еще недавно прозрачный. – Материальность вернулась, – с тоской сообщил он. – Безумие какое-то.
Барон глянул на графа в свете лампы. Теперь, когда доспехи не пьянили его, он иначе оценивал их положение. К аданею Трифона и его вольность! Были дела поважнее.
Фредрик осветил чье-то связанное, покрытое засохшей слизью тело.
– Помоги мне, – попросил граф.
Карнелий достал меч, Фредрик легко разрезал им засохшие слои пленки, и тело вывалилось. Они подхватили его. И обомлели.
– Похоже, еще один страж, – мрачно сказал барон, напряженно глядя на мертвеца. – Хоть уже и не верховный.
– Для того и гавары, – рассудил Фредрик. Впрочем, он не мог утверждать. – Возможно, это был способ казни. Стражей кидали сюда и убивали. И поскольку немногое изменилось с тех пор, даже за тысячу лет, нам следует быть осторожнее… – Тут граф внимательнее пригляделся к стенам, тем, что были за спиной его друга. По туннелям вновь пошла волна прозрачности.
– Знаешь, – Фредрик решил действовать иначе, – моя задача – найти способ уничтожить это место. Есть идеи, но важно все проверить.
– Какие? – барон замер в ожидании пояснений. Мельком глянув через плечо друга, Фредрик поспешно сказал:
– Ты дал мне слово, и я доверяю тебе, Карнелий. Только скажи Элестеру, чтобы он ни в коем случае не оставлял врата, скажи, что я приказал.
– Фредрик, – барон напряженно свел брови. – Что ты…
– Предупреди их, Карнелий! – граф резко толкнул друга, подгадав момент.
В следующий миг барон упал на что-то холодное и, к своему величайшему удивлению, ощутил песок. Он напряженно огляделся по сторонам, потом поднялся на ноги. Все настоящее, все живое. Он был в Хискале, и никакого города не было. К тому же в реальном мире уже был рассвет. Барон сощурился от яркого солнца, что недавно выскользнуло из-за горизонта.
– Фред!!! – закричал он, и крик затерялся где-то над бескрайней пустыней. – Фредрик!!! – он втянул в себя воздух, сжал кулаки. Повсюду был песок.
Что ж, у него была цель. Он пообещал добраться до графства любыми путями и предупредить остальных. Он понимал, что если бы Фредрик попытался вместе с ним прыгнуть в пустыню, то ничего бы не вышло. Фавластас бы вовремя закрыл дыру, почувствовал бы это.
Глянув вдаль, барон увидел нужную гору, ту самую, про которую рассказывала Лундес. Она говорила про возвышение, а за ним – Прет. Карнелий побежал туда, необходимо было добраться до графства максимально быстро.
Стоя посреди улья, Фредрик знал, что барон не подведет. Стражи узнают о городе и будут готовы. А у него была своя задача…
200 лет спустя
«Я бы многое отдала, чтобы прочесть твои мысли, Тэас, – писала ему Лундес, – узнать, о чем ты думаешь, читая это».
О чем он думал, о чем думал… о чем же? А ей, выходит, интересно. Все еще интересно…
Стоя посреди зала, Мойро держал в руках несколько листов. Он только начал их читать, и когда Лундес вот так вот напрямую обращалась к нему, она словно возвращала его в реальность, в его время, в здание театра. Это было неплохо. Тэасу следовало быть начеку. Его многие искали. Сделав несколько широких шагов, Мойро замер напротив испорченного механизма, одного из тех, что окружали его в подвале все это время. Всякий раз, когда Лундес упоминала в повествовании о прогрессе и опасности, связанной с ним, Тэас отрывал взгляд от текста и рассматривал шестеренки и рычаги – с недавних пор его спасение и его проклятье. Теперь же, сжимая в одной руке листы, другой он коснулся машины и заскользил пальцами по ее деталям.
В отличие от Лундес, он бы многое отдал, лишь бы не знать ее мыслей, особенно тех, с которыми она отправляла информацию во времени. В тексте она довольно часто обращалась к нему как к преступнику, убийце и лжецу. Ему это было непонятно. Он бы поспорил, кто из них настоящий преступник.
Глава 8
Без компромиссов
Текст продолжался. Да и Тэас старался более не отвлекаться. Лундес описывала свои ощущения, пыталась анализировать собственное поведение как бы со стороны. При этом она отметила, что вовсе не была безвольной куклой в те времена.
«Я могла поступать по-своему, – уверяла она. – Могла выбирать путь, сомневаться. Но врата надо было открыть, потому что именно эту истину внушил мне Фавластас. А еще его слова тогда были превыше всего. Он сказал, что за вратами мучились невинные – я поверила. Он не сомневался, что створки необходимо открыть любым путем, что ж, и я искала этот путь. Но ведь у меня не отнимали разум. И я подумала, пускай когда-то стражи были опасны, но ведь Фредрик был всего лишь их потомком. Фавластас предупреждал, что стражи хитры, что обучены искусно лгать, но я не желала графу смерти, все еще верила, что его можно было переубедить, добыв более весомые доказательства. Вот только Фавластас считал иначе…»