Затаившееся во времени. В двух временах. Том 2
Шрифт:
– Советник Трейвел Конваэр, – негромко прочитала она подпись под портретом.
Что ж, теперь она точно знала, кому принадлежали покои. Магистр Аванциск охарактеризовал этого Трейвела как самого непростого члена совета. Художник довольно точно изобразил советника: его черные, слегка вьющиеся волосы средней длины, аккуратную бороду и короткие усы. А вот цвет его глаз Лундес разобрать не смогла, так как было слишком темно. На вид ему было лет сорок. Эверли попыталась разглядеть одежду, но не успела: из коридора раздались голоса. Их было двое,
– Ты не прав! – Этот мужской голос прозвучал уже совсем рядом. – Сейчас ты просто трусишь и зарываешься в песок!
Дверная ручка дернулась, но тот, кто нажал на нее, продолжал спорить, так и не открыв дверь. Лундес воспользовалась его промедлением и коснулась изображения выбранной ею женщины. Сначала она прижалась к нужному месту животом, потом повернулась спиной и замерла.
– Нужно выждать. Пока что нам нечего сказать, – донесся до ее слуха еще один голос.
– Ждать? – удивился первый.
– Рано или поздно что-то станет…
– Будем ждать, и в итоге нас возьмут штурмом или продадут саагам.
Дверь резко открылась, и Лундес увидела Трейвела. Такого же, как на портрете, только не настолько идеального и красивого. Обычного человека с морщинами и кругами под глазами. А глаза у него были янтарные, очень живые и запоминающиеся. Он ворвался в покои, словно вихрь, и Лундес ожидала громкого хлопка, но советник элегантно развернулся и удивительно мягко закрыл за собой дверь. Это было необычно, ведь его руки дрожали от напряжения. Эверли предположила, что он привык вымещать свое раздражение не на предметах, а на живых.
Потом она наблюдала, как он остановился перед ковром, разулся, дошел до центра покоев и качнул головой.
– Трусишь, Лурко, – на этот раз тихо, даже тоскливо произнес он.
Далее Трейвел подошел к камину, но не стал его разжигать, вместо этого зажег свечи, что стояли на камине.
Едва он это сделал, в дверь постучали.
– Да? – громко спросил он, предпочитая, чтобы его не беспокоили. Но вслух больше ничего не сказал.
– Это Барет, господин советник. Я принес вино.
Трейвел сам подошел к двери и вернулся обратно с бутылкой. Однако, сжимая в руке вино, думал он в тот момент явно о другом. Подняв глаза, он стал всматриваться в темные углы. Его босые ноги утопали в мягком ковре. Лундес внимательно следила за его освещенным свечами силуэтом.
– Кто здесь? – спросил он негромко. – Я чувствую ваше присутствие.
Разумеется, Эверли не ожидала, но быстро сориентировалась и спросила, не отходя от стены:
– Вы боитесь?
Трейвел тут же определил источник звука и остановил взгляд на стене с портретом и картиной.
– Выходите, я вас не трону, – спокойно предложил он.
Лундес подождала, пока он посмотрит именно на картину, и тогда проявилась. Первые мгновения Трейвел молчал, потом приступил:
– Кто вы? – Теперь он ожидал быстрого и честного ответа.
– Бонниата, – сказала Лундес и стала ждать его реакции. Она не улыбалась, ведь Трейвел вполне мог оказаться тем самым предателем.
– Бонниата, – лишь повторил ее слова советник и глянул на картину. – Ах да. Вы же вышли из ее изображения. На самом деле художник изобразил ее так, как велела ему фантазия, но ведь Бонниата – это миф…
– Считалась мифом. – В душе Лундес порадовалась, что выбрала именно изображение Бонниаты на картине: стройная, высокая, темноволосая, но мрачная особа, красное платье которой было ярким пятном на изображении. – Талантливый художник, – оценила Эверли. – Только вот лицо на картине слишком мрачное.
– Насколько мне известно, Бонниата и должна быть мрачная. – Советник пронзил эльфийку взглядом, отчего Лундес пробрало до костей. – Есть версия, – продолжил он, – что Бонниата – это смерть. Ну и что она забыла в моих покоях?
– Быть может, ваше время пришло? – подхватила Эверли. – Не думали об этом?
– Смерть? От чего же? – Трейвел даже рассмеялся, и, надо сказать, это был приятый и добрый смех. – От вина? – спросил он. – Так я его еще не пил, но вряд ли оно отравлено. От остановки сердца? Я не слабый, такие вещи не про меня. Или, может, лучше закрыть окно? Кстати, не через него ли вы пробрались сюда?
– Тут высоко, – напомнила Лундес, но играть роль ей становилось все сложнее.
Трейвел оказался совсем не таким, каким она его воображала. Он был очень харизматичен и переигрывал ее, когда говорил:
– Здесь только вы и я. А смерть, или, точнее, ангелы смерти, забирают уже умерших.
Лундес медленно опустила глаза и сказала:
– Знаете, враг может притаиться и убить вас, когда вы не будете этого ждать.
– У вас богатая фантазия?
– У меня богатый опыт, – серьезно поправила Лундес.
Советник смотрел на нее с искренним интересом, без доли страха. И в какой-то момент вынес вердикт:
– Вы не смерть.
– Почему вы так уверены?
– Я лично знаком с богом смерти. И знаете… – Трейвел заговорил тише, почти перешел на шепот: – Он сказал мне, что меня очень сложно убить.
– Так и сказал? – Лундес не смогла улыбнуться, ведь он был слишком серьезен.
– Так и сказал. И вы не богиня. И не Бонниата вовсе.
– Это тоже вам сказали боги?
А Трейвел просто взял и утвердительно кивнул. Напряжение Лундес росло, и в голове ее возникли пугающие ассоциации с именем советника. Теперь, когда шутки закончились, Лундес вдруг кое-что вспомнила:
– Трейвел?
– Советник Трейвел Конваэр, – поправил он.
– Да нет же, не в этом дело. Вы же… вы ангел-хранитель Фавластаса.