Затаившееся во времени. В двух временах. Том 2
Шрифт:
– Императорская сыскная служба Рудрета, архив. Кто спрашивает?
– Мэй Квейт, Фортон-Эда, мой номер: восемь, восемь, тридцать пять и одиннадцать. Детектив третьего уровня. Проверьте. – Она замолчала и скользнула пальцами по теплой поверхности чашки. Аромат был отличный. Она уже почти пригубила кофе, когда ее вновь прервал голос из трубки:
– Подтверждено. Слушаю вас, детектив Квейт, чем могу помочь?
– Только один вопрос. У вас в архиве хранились записи детективов из отряда, в котором выжил лишь Тэас Мойро…
– Записи были, но теперь их нет. Тэас забрал их еще до того, как вы раскрыли его
Вот так вот Мэй прославилась. Как сыщица, которая раскрыла личность Кьюлака.
– Да, я знаю, – сказала она в трубку. – У вас ведь должны были остаться данные о записях. Меня интересует количество листов. Сколько их было?
– Подождите. – Он вновь замолчал.
Мэй сделала глоток, затем еще и еще. Тепло напитка приятно разливалось по ее телу.
– Пятьдесят один лист, – сообщил голос на том конце телефона.
– Уверены?
– Уверен, детектив.
Губы Мэй медленно растянулись в улыбке. Она все поняла.
– Благодарю, вы мне очень помогли, – сказала она в трубку.
– Не за что, детектив. Я слышал, что вы захватили члена банды. Позвольте поздравить вас. Это большое достижение.
От неожиданности Мэй чуть было не выронила чашку из рук. Она сильнее сжала пальцы и на пару секунд замерла. Поймали члена банды? Он сказал: «Вы поймали». В смысле – она? Или он имел в виду сыщиков Фортона?
– Да, спасибо еще раз, – вспомнив про телефон, быстро сказала она в трубку и прервала связь.
Эдвард! Он мог бы рассказать ей об этом, но не стал. Ну ничего, решила Мэй. Уже завтра заканчивалось ее отстранение, и она могла вернуться на работу. Как знать, возможно, Эдвард промолчал как раз потому, что она была отстранена. Однако три дня – это ведь фактически не наказание. Что ж. Поймали они кого-то. Кого?
Мэй вернулась в кресло и вновь взяла листы. Дело в том, что из архива Тэас взял только пятьдесят один лист, а вернул ей после взрыва крылатого судна пятьдесят пять. Он добавил ей нечто новое. Теперь она искала пятьдесят второй лист. Страницы ведь были пронумерованы. В итоге она нашла.
Да, то были отчеты Тэаса времен сражений с бандой в Рудрете, но… Мэй читала все быстрее и быстрее. Она буквально глотала информацию и все глубже проникала в суть, начиная понимать правду. В последнем письме он спросил ее, ощущала ли она ауру рядом с ним. Как она могла это пропустить? Не потому ли, что аура частенько преследовала ее, когда Тэас был поблизости? Но всегда ли рядом с ним? И тогда Мэй постаралась припомнить в подробностях все, что происходило на воздушном корабле.
До этого она никак не могла понять, почему Тэас не убил ее раньше на корабле. Зачем позвал на борт? Почему писал ей письма с просьбой не вмешиваться, когда мог просто избавиться от нее? Больше всего ее поражало, что Тэас играл с ней, будто издевался. А раньше она думала, что лучше понимает людей. Пока она была с Кьюлаком, он казался ей совершенно другим. Быть может, он все же был игроком, хотя и отрицал это, но уж точно не стал бы тратить время и силы на пустые игры с письмами, если они не имели смысла. Но что, если он писал правду?
Разве преступники не убивали быстро? Сыщица ведь лично наблюдала за действиями ауры на борту воздушного корабля. Да, она и искру в глазах Тэаса тогда видела, но магия, что напала на корабль, была не демонической, и аура тоже. Это была аура высшей магии, только очень концентрированная, из-за чего сыщики и поражались преступникам, способным такое создать.
Дальше. Мэй прикрыла глаза, вспоминая события. Тэас спас ей жизнь, и не раз. Она прокрутила в голове момент, когда Мойро собрался в нее выстрелить, но сначала сразил Атуана Левора. Если бы следом он вновь не попытался ее убить, она бы ощутила, что аура ушла именно после смерти Левора. Об этом Мойро и написал в своем последнем письме. Он особо подчеркнул, что враг излучал высшую магию, которой члены банды никогда не обладали.
Следовательно, истинный враг – не банда?
Мэй читала дальше и узнавала все больше подробностей о том, что на самом деле происходило тогда в Рудрете. Теперь, когда она предположила, что враг был иной, все встало на свои места, в том числе и поведение Тэаса.
Она вновь поднялась с кресла, но чтение не закончила, лишь периодически отхлебывала остывший кофе. Кьюлак написал ей, как возникла банда, почему необходимо было лгать и в какой момент он счел ее достаточно сильной, чтобы знать правду. До этого он испытывал ее. Хотел убедиться, что она потянет борьбу с настоящим врагом.
В конце текста он предупредил, что теперь ее жизнь изменится, станет опасней, и напомнил, что больше ни один сыщик, включая Эдварда, не должен знать правду. Теперь она понимала, почему так, и невольно испытывала гордость, что была посвящена в суть, в то время как Эдвард, по словам Тэаса, не подходил. Возможно, она все еще злилась на напарника за то, что он не рассказал ей о поимке члена банды.
Она собрала листы и магией сожгла их в камине, наблюдая, как догорают единственные доказательства невиновности банды. При этом она представляла, как вернется на работу и поговорит с преступником. Главное было сделать это очень осторожно, ведь теперь любой разговор был для нее опасен. Стоило ее коллегам узнать, чью сторону она выбрала, и она покойница. Ее казнят, так как правду раскрыть она не сможет. Но еще хуже было засветиться перед врагом, дать ему понять, что она превратилась в реальную угрозу. Тогда и смерть могла показаться неплохим избавлением от финальных страданий.
Впрочем, воображая разные варианты событий, Мэй каждый раз приходила к одному выводу: она будет названа предательницей. Для этого Тэас ее и испытывал. Хотел быть уверенным, что она готова бороться до конца, не обращая внимания на презрение других. Он искал не сыщика – приверженца правил, он искал кого-то с иным подходом, кого-то, кто был способен заняться самодеятельностью ради правды и не боялся потерять работу за это. Именно поэтому Мэй прошла испытание, а Эдвард, привыкший работать в определенных рамках, нет.
«Правда для тебя всегда была важнее репутации, – мысленно призналась себе сыщица. – Тэас тоже положил на карту все. Когда-то и он был уважаемым детективом».
Когда в камине не осталось и следа от опасных листов, а кофе в чашке наконец закончился, Мэй решила тщательно продумать свои дальнейшие действия. Тэас впустил ее в настоящую войну, и она его не подведет.
Спустя двадцать минут в дверь позвонили. Мэй оглянулась на коридор и громко поинтересовалась, кто к ней пришел. Какой-то ответ был, но ей все же пришлось подойти к двери и спросить еще раз, чтобы услышать: