Затерянная Динотопия
Шрифт:
— Почему? — Смиггенс пристально посмотрел на пленника. — Как ты смог определить?
Не успел Уилл ответить, как двое пиратов схватили его под руки и толкнули вперед. Тем временем другие осторожно развязывали веревки, стягивавшие пасть тираннозавра. Их товарищи крепко держали другие веревки, которые ограничивали, но не совсем сдерживали движения животного.
Команда пришла в восторг от выдумки капитана. То и дело раздавались насмешливые выкрики:
— Ну, давай иди, мальчик! Поговори с ней!
— Да, спроси его… нет, ее, как она себя
— Может быть, ты пригласишь ее на танец! — загоготал его сосед.
О'Коннор подталкивал Уилла вперед:
— Почему бы тебе не спросить у нее, может, она… голодна?
Снова воздух содрогнулся от взрыва хохота.
В положении на корточках Грызуня была чуть ниже ростом, чем Уилл. Когда его толкали и пинали, она горящими глазами следила за его вынужденным приближением. В этих глазах невозможно было прочитать ничего хоть чуточку похожего на сострадание или понимание. Тираннозавры — это ведь не стратиомимусы с их восприимчивостью.
— Давай, парень, — сказал подошедший Блэкстрап. Он даже не скрывал своего злорадства. —
Чего же ты ждешь? Покажи нам, какая она умная. Поговори с ней. — Широкая злорадная улыбка обнажила сломанные зубы. — Может, ей хочется вечернего чаю.
Уиллу было страшно. Он пытался говорить с Блэкстрапом и одновременно следить за молодым тираннозавром.
— Я… я не могу с ней поговорить.
— Как так? — Блэкстрап бросил своим людям многозначительный взгляд. — Ты не можешь с ней поговорить? По почему же, птенчик мой, а я-то думал, она такая же разумная, как и мы.
— Все большие хищники Динотопии живут недалеко отсюда, в месте, которое называется Дождливая долина. Они разумные, но их язык очень грубый и вместе с тем слишком сложный для понимания. И кроме того, они не приняли законов цивилизованной Динотопии. Это был выбор их племени.
— Да уж, готов поспорить на золотой кирпич! — радостно закричал какой-то пират.
Его товарищи дружно заорали.
— Я говорю вам, — с надеждой продолжал Уилл, — они тоже разумные! Только они выбрали другую жизнь, ту, которой жили их предки, — примитивную и вдали от цивилизации.
— Похоже, они поступили так же, как мы, — усмехнулся Смиггенс.
— Ну, давай же. — Блэкстрап снова подтолкнул его. Челюсти молодого тираннозавра раскрылись в ожидании, обнажив полный набор маленьких, но столь же острых, как и у ее родителей, зубов. — Разве ты не знаешь, что невежливо не пригласить даму на танец?
— Мой отец мог бы это объяснить лучше, — настаивал Уилл. — Он уважаемый ученый. В Америке он был преподавателем.
— Ученый, ты сказал. — Помощник капитана встрепенулся. Ему очень хотелось расспросить этого молодого человека поподробнее. Если он говорит правду и его отец на самом деле человек науки, он бы смог объяснить все те странные вещи, которые они пережили в этой удивительной, полной тайн стране.
Но Смиггенс прекрасно понимал, что желание пиратов — закон. Настроение у них изменчивое, сейчас они веселятся, и к тому же Блэкстрап
— Что там, что происходит? — волновался Чаз. — Будь прокляты эти короткие ноги!
Стратиомимусы не стали убегать далеко — ведь они знали, что в случае необходимости легко уйдут от любой погони. Они переживали за судьбу своего друга. Поэтому Хизалк и его семья спрятались за низкой полуразрушенной стеной из золотых кирпичей. Стратиомимусы прекрасно видят в темноте, ничуть не хуже, чем днем, а вот человеческим глазам ни за что было бы не разглядеть их во мраке. Даже на таком приличном расстоянии Хизалку и его родным хватало света пиратских факелов, чтобы видеть все происходящее.
— Сложно сказать. Они все столпились. — Хизалк встал на цыпочки, чтобы получше разглядеть. — Они связали руки твоего друга Уилла за спиной и, кажется, толкают его прямо к молодому тираннозавру.
— Грызуня, — пробормотал Чаз. — Она ведь связана и озлоблена. Кто знает, как она воспримет Уилла? Для хищника плен — это, наверное, еще ужаснее, чем для вас.
— Что ты сказал? — Шремаза изумленно уставилась на протоцератопса, пока трое ее детей обменивались взглядами.
— Грызуня. Ее так зовут.
Хизалк продолжал наблюдать:
— Как бы ее ни звали, мне кажется, они хотят скормить ей нашего друга.
— О нет! — Чаз непрерывно бил лапой о землю. — Это же варварство!
— Я уже ничему не удивляюсь. — Шремаза как могла старалась успокоить его. — Эти люди способны на все.
— У него есть шанс. — Чаз ходил по кругу. — Очень маленький и только в том случае, если она быстро соображает. Очень быстро. — Он снова обратился к Хизалку, который занимал самую выгодную позицию для наблюдения: — Что сейчас происходит?
— Пока ничего. О! Они сняли веревки с головы тираннозавра и развязали ее челюсти. Люди очень осторожны, они держатся подальше от нее.
— Еще бы. Что она делает?
— Пока ничего. Просто очень внимательно следит за Уиллом.
Чаз закинул голову назад, так что его костяной воротник ударился о спину.
— Надо было мне остаться с ним. Мне надо быть там! Я мог бы поговорить с этими людьми.
— Ты думаешь, они стали бы тебя слушать? — ласково говорила Шремаза. — Я провела много времени среди этих людей. Они совершенно уверены, что мы бессловесные и глупые. Если бы ты стал говорить, они бы подумали, что это какой-то трюк и Уилл говорит вместо тебя. Они скормили бы тебя тираннозавру еще до того, как ты успел бы вымолвить слово. Или сами съели бы тебя. Я поняла это по их взглядам, они и нас хотели съесть.