Затерянная земля (Сборник)
Шрифт:
— Что за земля здесь? Отвратительный край! Ни одного белого медведя! Ни одного песца, ни одного оленя! Нет даже несчастной белой куропатки!..
Действительно, широкая равнина, лежащая вокруг, пуста и мертва в морозном воздухе. Тихо, абсолютно тихо. Нигде ни живой твари, ни былинки. Это поистине ледяная пустыня.
IX
Странное чувство охватывает нас, когда мы, незначительная группка смельчаков, проникаем в эту глухую, мрачную пустыню. Пустыня смыкается за нами и охватывает нас с каждым часом все больше и больше.
Лед теперь перед нами, как бесконечная,
Утром, когда этот ледяной край затянут мглою, приходится руководствоваться компасом на каждом шагу. Машина идет вперед медленно, хотя область трещин и неровностей осталась далеко-далеко за нами.
Каждый полдень Петер Гальберг производит измерение широты и долготы. Сегодня высотометр показывает шесть тысяч пятьсот футов, а счетчик расстояния, — что машина прошла шестьдесят километров. Научные исследования делаются, конечно, регулярно и тщательно.
Однажды произошел эпизод, ясно иллюстрирующий, как неожиданна и коварна ледяная пустыня, и как малейший недосмотр может привести к катастрофе.
Юго-восточный горизонт был затянут мглой. Я стоял на лыжах на широкой равнине. Я забежал далеко вперед и видел машину, как неопределенное темное пятно на фоне белой поверхности льда.
Я один среди бесконечной тишины. Эта тишина говорит, сказал бы я. Слышен шум собственной крови, пробегающей по жилам. Охватывает бешеное желание лететь на лыжах вперед, все вперед, дальше и дальше, без конца, без границы, только бы избегнуть чувства какой-то особенной угнетенности.
Вдруг я заметил, что на меня несется снежный смерч. Мысль о грозящей гибели мелькнула в моем мозгу. Не теряя ни секунды, я понесся к автомобилю. Но было уже поздно. Сильный юго-западный ветер налетел, как бес. Я едва успел накинуть на голову башлык. В одно мгновение весь край исчез. Вихрь выл и гудел. Потемнело. Я остановился. Снежная буря необузданно гналась по склону к морскому берегу. Она гнала перед собой волны сухого и мелкого, как пыль, снега и кружила его. Пыль эта проникала повсюду, щипала, резала, замораживала тело. Она пробиралась и сквозь закрытые ресницы.
Буря стихла, умолкла и вдруг завыла еще сильнее. Я сделал два-три неуверенных шага, сопротивляясь свирепому ветру всем весом своего тела. Куда двинуться?
Я слишком хорошо знал, что такие бури порой длятся по нескольку дней. Но в таком случае ясно — я погиб. Дороги к машине я не найду. Ориентироваться в этой ужасной метели невозможно. Надежда, что меня отыщут, была невелика.
Я почувствовал, как виски словно чем-то сдавило. У меня перехватило дыхание, а сердце начало сильно стучать.
Словно насмехаясь над моей беспомощностью, буря завыла, и облака мелких ледяных кристаллов со свистом полетели мне в лицо. Я двигался, как пьяный, и лишь усилием воли победил первое замешательство. Пытаясь определить место, где находится автомобиль, я некоторое время растерянно крутился. Потом начал двигаться вперед в том направлении, которое казалось мне самым верным.
Как мало я имел надежды!.. Через сотню шагов я понял, что моя попытка безрассудна. Я был оглушен и утомлен. Голова у
Я начал кричать. Вихрь вырывал каждый звук еще у рта и уносил в бушующую тьму. Под постоянными ударами ледяного ветра я почувствовал, что начинаю замерзать.
С большим усилием я утолил снегом жажду и поплелся наугад в обратном направлении. Я боялся сесть. Не значило ли это замерзнуть?
У меня не было с собой огнестрельного оружия, чтобы дать знать о себе. Впрочем, кто мог поручиться, что выстрел услышат.
Удивительное спокойствие и покорность судьбе охватили меня. Я перестал размышлять и уже не думал о самосохранении. Вдруг я заметил, что нахожусь с подветренной стороны сугроба, и стал механически снимать лыжи.
«Э… э…» — говорю вслух, без всякого повода. Думаю, что тогда я тихонько улыбался. Чувство смертельного утомления взяло верх над другими. Не отдавая себе отчета, я воткнул лыжи в снег, выгреб яму и свернулся в ней клубком. Метель нанесла снег кругом меня и на меня. И через минуту я был покрыт им, словно скорлупой.
В этом убежище было тепло, а главное — спокойно и тихо. С наслаждением я слушал, как буря шумит надо мной. Я то засыпал, то снова просыпался.
Я не могу точно передать того особенного состояния, в котором я находился. Меня поражали галлюцинации и полубредовые картины. Мне казалось, что буря прошла. Влажный и благовонный воздух над большим городом полон белесоватых испарений, сливающихся с синевой небосвода; жаркое утреннее солнце нагрело после прошедшей бури крыши города. Черепичные крыши блестят от влаги, и трубы отбрасывают резкие тени. Далеко за рекой, среди золотистых испарений, вздымаются бесчисленные башни, — так это, действительно, мой милый, милый город! Мне так свободно. Но картина постепенно исчезает, расплывается в тумане, а я впадаю в оцепенение.
Что-то шероховатое, теплое касается моего лица. Я с трудом возвращаюсь к жизни. Где я? Что со мной?
Слышу сверху протяжные вздохи ветра. Долго не могу разобраться в положении. Какое-то хвостатое чудище стоит надо мною и наклоняет свою морду к моему лицу. Я гляжу на него в оцепенении.
Я хочу защититься, но прежде, чем успеваю пошевелить своими оцепенелыми членами, зверь с радостным лаем бросается ко мне на грудь.
О, радость, да ведь это Гуски! Я хочу встать, — и не могу. Хочу обнять пса, — но он исчезает, издавая отрывистый лай. Так это была галлюцинация, призрак! Обман чувств, горячка… Я снова засыпаю. Метель прикрывает меня новым пластом. Я слышу, на самом деле, голоса людей? Ошибки быть не может. Лай, радостный лай. Гуски лежит у меня на груди, а чей-то взволнованный голос кричит:
— Здесь он, здесь! Скорей, скорей!
Мне кажется, что этот голос дрожит, и я вижу лохматую фигуру Фелисьена, с головы до ног покрытого снегом, на краю снежной ямы, в которой свернулся я. Он старается поднять мне голову. Маленький Эква бродит, утопая в сугробе, возле него. Они куда-то несут меня, бессильного и спокойного. Тут я различаю, во время перерывов бури, сильное гудение автомобиля.
Через некоторое время я лежу в палатке. Меня оттирают снегом и разминают. Кто-то вливает мне в рот что-то теплое, подкрепляющее силы. Я жадно глотаю и чувствую, как жизнь возвращается ко мне. Смутно различаю лицо Надежды, очень бледное, встревоженное. Я пытаюсь улыбнуться, но засыпаю.