Затерянное небо, книга 1
Шрифт:
Из гондолы спустили жесткие трапы и стоявшие в стороне наготове заключенные быстро, подгоняемые пинками охранников, организовали "живой" конвейер, передавая по цепочке мешки с брикетами топлива. Другие завели в специальное отверстие в гондоле толстую медную трубку и взялись за рукоятки ручного насоса, установленного на телеге с большим баком. Таким образом, скорее всего, пополнялись запасы воды для котла. Пользуясь случаем, я смог разглядеть заключенных и их охранников с минимального расстояния. Первые производили ужасное впечатление грязной оборванной одеждой, истощенным видом и полной безнадежностью во взгляде. Судя по всему, долго здесь не живут. Принадлежали пленники не к Древним, а к обычным людям, может даже и из Коммуны. А вот вторые, к моему огромному удивлению, оказались "гномами" — настоящего названия этого северного племени я так и не узнал. В серой немецкой форме, ушитой по их росту. И хотя из оружия в их руках имелись только увесистые
Загрузка расходными материалами заняла не более получаса и дирижабль отчалил, продолжив путь на запад...
Часть 3
Глава 17.
До цели мы добрались, как я и предполагал, к вечеру. Остроконечный нос дирижабля уже указывал на низко опустившееся солнце, когда до чертиков надоевший лес в нижнем иллюминаторе вдруг кончился. Кончился неестественно резко, ровной четкой границей отделенный от сменивших его зеленых и желтых прямоугольников и квадратов. Каковые являлись, несомненно, засеянными культурными сортами злаков полями, разделенными явно искусственно высаженными ровненькими лесополосами. Взглянув в боковое окно, обнаружил вблизи уходящей вдаль границы джунглей несколько маленьких поселений, расположенных через каждые два-три километра и сильно смахивающих на виденный утром концлагерь. Наверное, тоже специализируются на лесозаготовках?
А над ними парил еще один дирижабль. Вернее, двигался вдоль границы леса, оставляя за собой расплывающуюся извилистую струйку черного дыма. Патрулирует, видимо, рубежи Метрополии, отгоняя слишком настырных ящеров. То, что это именно Метрополия, сомнений не вызывало. В боковой иллюминатор было видно достаточно, чтобы оценить размер очищенной от джунглей зоны, судя по всему, близкой по форме к кругу. Выходило не менее пятнадцати километров в диаметре. По местным меркам — огромная площадь! За те минут двадцать, которые занял путь к аэродрому, расположенному в самом сердце Метрополии, я успел достаточно подробно рассмотреть ее, так сказать, устройство.
Близкие к лесу и относительно недавно расчищенные сектора занимали, в основном, возделанные поля и небольшие, обнесенные высоким забором поселения, скорее всего — лагеря для содержания пленных работников. Потом стали попадаться большие бревенчатые бараки, увенчанные несколькими кирпичными трубами, пышущими густым черным дымом. Похоже на промышленные предприятия, возможно химические, так как были удалены от жилых районов. Между всеми поселениями и заводиками тянулись хорошо различимые дороги с твердым покрытием. Может быть даже асфальт или бетон. Дороги почему-то везде шли двумя параллельными линиями, на расстоянии полусотни метров друг от друга. Я некоторое время недоумевал, пока дирижабль не стал снижаться. Тогда стало ясно, что одна из параллельно идущих дорог — железная! Явно прорисовывалась пара рельс и лежащие перпендикулярно шпалы. А вскоре показался и самый настоящий поезд, который бодро тащил за собой угловатый паровоз, словно сошедший с фотографий вековой давности. К нему прицепились десяток вагонов, причем, судя по наличию окон, только два из них были пассажирские. В остальных перевозились какие-то грузы. Ну да, пассажиров к окраине едет маловато, жаль было бы только ради них поезд гонять. Однако сам факт наличия у немцев развитой и вполне функционирующей железнодорожной сети меня неприятно поразил. Только теперь я начал осознавать истинные масштабы технического и промышленного превосходства нацистского гнезда над остальными народами, населяющими эту планетку - регулярное железнодорожное движение, в отличие от дирижаблей ручной сборки, означает присутствие полноценной индустрии. А также призрачность надежд жителей Коммуны и их союзников на успешное противостояние противнику. При таком преимуществе только недостаток людских ресурсов отделяет немцев от полного мирового господства. Но население благополучной Метрополии быстро увеличивается, в то время как остальные народы этого и так небольшого мира активно истребляются. И главное — звериная нацистская идеология прекрасно подошла к здешней ситуации, лишив население немецкой колонии сантиментов относительно соседей и дав мощное обоснование их истреблению. Просто потому, что они — недочеловеки!
Тем временем мы явно приблизились к самому сердцу Метрополии — жилой зоне. Ее поперечник составлял, на глаз, около четырех километров и она отделялась от остального пространства, подобно древним городам, высоким частоколом из огромных неошкуренных бревен и рвом, заполненным водой. Как последнее препятствие для набегающих из джунглей чудищ, надо полагать. Из широких ворот по опущенному классическому средневековому подъемному мосту, деловито попыхивая дымом, проследовал паровоз, тянущий за собой платформу с каким-то грузом. Просто сюрреалистическая картина! Я на мгновение остро пожалел, что у меня отобрали планшетник, вместе с прочими вещами. Такое следовало запечатлеть на фото. А лучше — на видео! Однако в следующую секунду вспомнил о том, что меня вскоре ожидает и осознал, что невозможность сделать фотографии является, видимо, самой незначительной проблемой моего ближайшего будущего.
Дирижабль шел уже на совсем небольшой высоте — низ гондолы отделяло от поверхности всего метров сорок-пятьдесят и детали медленно проплывавших подо мной объектов были прекрасно различимы. Вот привратная башня, на плоской крыше которой установлено что-то типа зенитной пушки на поворотной турели. Судя по непривычно большому калибру заканчивающегося раструбом ствола, она предназначалась для стрельбы крупной шрапнелью по летающим ящерам. Разумно! Скорее всего, это самое эффективное решение при доступных противнику ресурсах. Вообще, все виденные мной до сих пор сооружения Метрополии — дороги, заводы, поселения или, вот, проплывающие сейчас внизу жилые дома, выполненные из гладких досок или кирпича, носили несмываемый отпечаток немецкого порядка и педантичности. Также очень заметно было, что город строился не сам по себе, а по заранее разработанному плану — очень уж прямолинейную планировку он имел. Широкие дороги, дома, площади и скверы складывались при просмотре сверху в геометрически правильные фигуры. Деревянные, большей частью, жилые здания, в основном двух- и трехэтажные, с классическими черепичными крышами и расписными стенами, производили впечатление скопированных с какой-то средневековой гравюры. Именно так, по замыслу проектировщиков города, должны выглядеть традиционные немецкие жилища. Разнообразие, видимо, не поощрялось.
Еще ближе к центру (дирижабль обходил его чуть стороной, так что все было прекрасно видно) располагался административный комплекс, построенный из кирпича и даже, кажется, бетона, явно с замашкой на имперский стиль. Что-то типа этого, только побольше, рисовал заморозивший в себе талант великого архитектора ради еще более великой цели Гитлер, на планах послевоенного строительства Рейха. У нас, к счастью, эти планы так и остались на бумаге, вызывая насмешки своей нарочитой грандиозностью, а здесь, как видно, решили претворить их в жизнь. Производственных силенок, правда, пока у местного Рейха маловато, поэтому на меня впечатления эти строения не произвели, выглядя, скорее, карикатурно. Но воображение родившихся уже здесь и никогда не видевших даже обычного земного провинциального городишки они наверняка обязаны были поражать.
Впереди-слева показалось большое ровное поле, на котором уже примостились на ночной отдых три сигарообразных "близнеца" нашего воздушного судна, и дирижабль, медленно входя в последний разворот, пошел на посадку. А чуть дальше ограждения аэродрома высились две скалы, между которыми торчала, блестя свежей краской в лучах заходящего солнца, носовая часть большого корабля. Не воздушного, а вполне даже морского. Кроме носа, никаких других элементов конструкции судна в расщелине не наблюдалось. Ясно — это памятник первым колонистам, попавшим сюда более сотни лет назад. А остальной корабль видимо "съела" местная промышленность, использовав в качестве искусственного "месторождения" железа. Что, наверняка, было для нее немалым подспорьем. Вот же повезло гадам!
Сразу после посадки меня, под усиленной охраной вытащили по трапу наружу, и повели куда-то прочь от дирижабля, вокруг которого уже сновал обслуживающий персонал, на этот раз состоявший исключительно из лиц "арийской национальности". Ни "диких", ни "гномов" среди них уже не наблюдалось. Метрополия, понятно... Быстро двигаться из-за сковывавших ноги цепей я не мог, поэтому успел в подробностях осмотреть дирижабль снаружи, а также наземное оборудование. Припасы к кораблю подвозились ручными тележками, которые загружались в сотне метров от посадочной площадки с подъезжавших по рельсам ручных же дрезин. На одну такую меня и усадили. Прямо на клепаный железный пол, усыпанный всяким мусором. Несколько минут езды и мы прибыли на самую натуральную железнодорожную станцию. Тут как раз разгружался состав с топливом для дирижаблей.
Меня провели подземным переходом на другую платформу, где под парами ожидал поезд из всего одного пассажирского вагона, сиротливо пристроившегося позади локомотива. "Тепло встречают"— пытался подбодрить я себя. "Личный поезд вон подогнали!" На этот раз поездка в вагоне антикварного вида заняла около десяти минут. Впрочем, попыхивающий густым дымом паровоз никуда не спешил, выдавая от силы километров двадцать в час. В окне вагона медленно вырастало массивное длиннющее здание с куполом, на котором развивался огромный флаг со свастикой. Чем-то оно мне казалось знакомым, особенно гигантский каменный орел, выбитый на фронтоне над главным входом... Я решил нарушить неукоснительно соблюдавшееся до того обеими сторонами молчание: