Затерянные в Эльдорадо
Шрифт:
Я даже не знал, что на это ответить. Потому что – да.
– Ты больной? – с тем же выражением продолжила она. – Хорошо, что Отавиу не знает, что это такое, и здесь нет Интернета. Как ты думаешь, ее можно пить? – перевела Келли тему.
Следов инъекций я не обнаружил.
– Думаю, можно. Предлагаю опробовать на Ферране, – не удержался я.
Девчонка сморщилась:
– Вообще-то это нечестно.
– Я не вижу никаких признаков впрыскивания яда, – попробовал убедить ее я. – Но, если хочешь, пей первой.
– Ну уж нет. Тогда пусть лучше «Тавиньо», – она поставила пальчиками кавычки. – А он быстро действует?
– Зависит от концентрации.
Я осмотрел еще две бутылочки.
– Почему у тебя такой чистый английский? – спросил я у девчонки.
«И откуда ты знаешь, что такое posh?» – добавил про себя.
– А почему ты
– Я, пожалуй, пойду.
– Да уж, пожалуй, иди. Если там возникнут сложности, пальни пару раз, пожалуйста.
Милая, добрая, гуманная девочка Келли. С кучей блондинистых скелетов в своем французском шкафу.
Глава 10. Келли
Наконец отзвук мужских голосов стих в щебете птиц и шуме ветра в ветвях, и я смогла спокойно выдохнуть. Всё-таки Брайан с этим своим «ни_за_что_не_угадаешь_о_чем_я_думаю» взглядом – то еще испытание для нервов. Ага, биолог он, как же! Юный натуралист! Одежда, пошитая на заказ у модного портного – posh. Винтажное Пёрдэ – posh. Ложа в Королевском оперном театре, клубная карта «White’s» [18] , членство в крикетном клубе – это всё posh. Образование в области естественных наук – категорически не posh! Подойдет гуманитаристика, какая-нибудь «Английская проза конца XVII века». Общественные науки. Но не биология, я вас умоляю. Самый крайний случай – коллекционирование насекомых. Могут простить как милую posh-экстравагантность. Posh и колумбийская сельва вязались примерно так же, как английский дог с чихуахуа [19] .
18
«White’s» – один из древнейших (основан в 1693 году) и престижнейших частных закрытых мужских клубов в Великобритании.
19
Чихуахуа, если вы вдруг не знали, ведут свои корни (точнее, несут свои гены) от собачек ацтеков, которых те разводили, как ни печально, на еду и для жертвоприношений.
Тогда что он тут делает, скажите на милость? Что за извращение такое: летать частной «попуткой» с ружьем, которое стоит примерно столько же, сколько и транспорт? Это как путешествовать автостопом в бриллиантовом колье.
Я тоже, молодец. Рядом с этим высокородным снобом я и вправду превращаюсь в «блондинку». Как вам ответ на элементарный вопрос о моем английском? Что, было трудно ответить: «Училась в Великобритании»? Или еще лучше: «Училась».
Наверное, привычка не отвечать прямо на прямые вопросы пришла именно с тех времен, когда я «училась». Экспедиции были тяжелы физически, зато там всё было просто и понятно. Вот мы с папой, вот – остальной мир, дикий и нецивилизованный, который нужно приручить. А когда мы возвращались в Кембридж, начиналось самое страшное. Папа тоже был posh. Поэтому в Англии меня неизменно отправляли в лучшую паблик-скул для девочек. Не знаю, как сейчас в Итоне, говорят, после семидесятых в ней прекратились издевательства над новичками. Но в моем серпентарии их никогда официально и не было. Поэтому, – официально, – бороться было не с чем. Ведь это же лучшие дочери британской аристократии, хрупкие гортензии. Лишь редкие цветоводы знают, что гортензии могут быть смертельно опасны [20] .
20
Гортензии содержат в цветах и листьях цианидогены: вещества, из которых в организме образуются цианиды.
По понятной причине образ «солнечной девочки», который безупречно действовал в Южной Америке, с одноклассницами не сработал. Для них я была «грязнокровкой» со смешным акцентом, обожженная почти дочерна тропическим солнцем. От меня отсаживались, обсуждая за моей спиной, каких глистов я привезла из диких стран. Я не разбиралась в театральных премьерах и выставках, модных брендах и молодежных сериалах. По моему лицу можно было прочитать все мысли.
Я была не posh.
А этого в правильном аристократическом обществе не прощают.
Мне не устраивали «темную». Не портили письменных работ. Просто хихикали над моими неловкостями. И о каждом проступке, несоблюдении неписанных законов школы тут же доносили учителям. Тьютор каждый раз жаловалась папе на трудновоспитуемого подростка. Меня б отчислили, если бы не блестящие успехи в учебе и победы на художественных конкурсах. Иногда хотелось специально провалить контрольную. Но потом я думала, что папе будет стыдно, и как обычно писала на высший балл.
Я старалась. Я очень старалась стать, как все. Работала над произношением, перепахивала Интернет в поисках всевозможных posh-сведений. Тренировалась перед зеркалом держать лицо. Но… я опоздала. Всё это нужно было делать ДО школы. Ярлык плебейки приклеился ко мне намертво.
В старших классах стало легче. Предметы сократились до профильных, а в изобразительном искусстве остальным до меня было, как до Колумбии пешком. Иностранные языки я знала на уровне носителей. Занятия стали почти индивидуальными. Девочки-одноклассницы повзрослели, и у них появились более интересные занятия, чем травля странной дочери странного профессора.
И тогда началась вторая часть Марлезонского балета [21] .
Он был старшим братом моей одноклассницы. Аристократ с родословной со времен Войны Алой и Белой розы. Очаровательный, обаятельный, джентльмен и уже студент. Он сопровождал меня в галереи, приглашал на соревнования по гребле, в которых участвовал, и даже возил на настоящую лисью охоту. Я влюбилась как дурочка. Рассказывала ему о наших экспедициях, показывала свои рисунки, мечтала о его визитах, как о солнце в промозглое английское утро. И даже целовалась с ним. Гадюки-одноклассницы подходили ко мне, чтобы лицемерно сообщить, как завидуют. Сестренка его даже показательный скандал закатила, лишь бы обеспечить достоверность ухаживаний. К счастью, выдержки у самой моей лютой подруги оказалось меньше, чем следовало. И я узнала о его страничке в Твиттере, где он делился впечатлениями о романе с парией, прежде чем дело зашло слишком далеко. А оно бы зашло, судя по обсуждениям.
21
Фраза «вторая часть Марлезонского балета» получила свою популярность благодаря фильму «Д’Артаньян и три мушкетера», которого, конечно, Келли не смотрела. Но про Ма(е)рлезонский балет могла знать. «Мерлезонский балет» – пьеса, написанная и поставленная Людовиком XIII. В целом получилось ярко и весело, но шестнадцать(!) актов современники сочли перебором.
Потом, когда я стала той, кем стала, он писал, что я ему действительно нравилась тогда. Что со мной было интересно. Но он должен был держать лицо перед приятелями.
Да мне плевать.
Просто это стало последней каплей, которая определила мое будущее. И отношение к posh. Всё, чего они заслуживают – дарить мне подарки и умолять о внимании. Так что, Брайан Уэйд, засунь себе свои собственнические замашки туда, куда не попадает солнечный свет. На меня твоя магия не действует. Свободен!
Глава 11. Брайан
Под пологом ветвей было душно, а на пятачке «окна», залитом полуденным солнцем – еще и жарко. В бензобаке крыла обнаружились остатки бензина, под сидением пилота – кусок ветоши, из чего совокупно получилась отличная зажигательная бомба. Она очень помогла в разведении огня. Влажный тропический лес свое название честно отрабатывал. Найти в нем то, что будет гореть без дополнительного горючего, оказалось тем еще квестом. Это вам не по туристическим тропам идти со своим углем. На плечах носильщиков. Но в конце концов бензин из бака, зажигалка Тавиньо, упорство и пара сказанных в сердцах слов (мной – пара; Отавиу, понятное дело, был более многословен) сделали свое дело, и костер задымил. Я даже немного позавидовал Эндрю и колумбийцу, которые оставались поддерживать пламя. Больше дыма – меньше гнуса. Шума поисковых самолетов или вертолетов мы не слышали, но, возможно, черный столб поможет переломить удачу в нашу сторону.
В отличие от Отавиу, я твердо знал, что нас искать будут. Возможно, не сразу. На то, чтобы поставить на уши местные спасательные службы, потребуется какое-то время. Хотелось бы, чтобы оно настало сегодня, а не через неделю. Копать пилоту могилу среди корней, которые переплетаются под землей так же цепко, как лианы и ветви – наверху, удовольствие на любителя. Можно было бы просто оттащить мертвеца подальше. «Санитаров леса» в сельве достаточно. И тех, кто «подчистит» их трупы, которые цианид вскоре пометит жирным надгробным крестом, тоже хватает. Но, во-первых, это не по-христиански. А во-вторых, потом понабегут зеленые, повесят на нас локальную экологическую катастрофу, бла-бла-бла. Не дай бог, какую-нибудь краснокнижную бабочку придавит в процессе повсеместного падежа падальщиков. Придется стать пожизненным донатором WWF. Спасибо, не надо.